Механик промолчал и снова перевел взгляд на радар.

Общая зона на «Сильверне» располагалась на крохотной площадке над рубкой управления, рядом с капитанской каютой. Площадка представляла собой небольшой пятачок с низким столом и тремя старыми креслами у окна и, как подозревала Кейн, была просто местом, где члены экипажа могли собраться, чтобы поиграть в карты в свободное время. Окно занимало почти всю переднюю часть гондолы, и если бы не погода, наверное, из него открывался бы прекрасный вид. Сейчас «Сильверна» шла между прослойкой Грандвейв и пеленой облаков, и за стеклом, насколько хватало взгляда, расстилалась только свинцовая серая муть.

На полу, словно пародируя вид из окна, по пронзительно синей глади небес плыли пушистые облачные замки – Эрика снова развлекалась с миражами.

Атрес привел их на эту площадку и ушел в рубку управления к Дейну. Кейн знала, что тот тоже находится на борту, хотя и не видела его. Предполагалось, что племянник Атреса останется вместо капитана на «Сильверне», когда придет время отправиться к точке расщепления.

Пока от Кейн ничего не зависело, она предпочитала не вмешиваться, смотреть в окно и предоставить Атресу доставить их к нужным координатам невредимыми.

Эрика сидела напротив, со скучающим видом водила кончиками пальцев по столешнице, оставляя смоляные, будто свежие чернила, следы, и молчала. Миражи текли вокруг нее лениво, неспешно и будто бы задумчиво – небесная гладь по полу, узоры на столе.

Иногда она скрывала образами стены, заменяла их золотистой пустыней, и казалось, что площадка перенеслась в какой-то диковинный сон.

– Здесь довольно скучно, – наконец она нарушила молчание. По пустыне вокруг прошел ветер, обдал жаром лицо, а потом картинка выцвела до белизны, и остался только стол и три кресла. – Признайтесь, мастресса Анна, вы тоже ожидали большего. Как минимум битвы кораблей. Знаете, мне всегда казалось, что битва кораблей – это масштабно и романтично.

– Я тоже считаю, что это масштабно и романтично, – согласилась Кейн нейтрально. – До тех пор, пока вы лежите на диване и читаете про битву кораблей в книге. В реальности я предпочитаю сюжеты, в которых все боялись нападения, но оно так и не случилось.

Атрес, если Кейн поняла его правильно, надеялся избежать столкновения с другими кораблями, но даже он не знал ни скольких заинтересовала их экспедиция в Грандвейв, ни чем такой интерес мог обернуться. На торговом маршруте «Сильверна» оставалась в относительной безопасности, но территория за его пределами технически была внешней зоной, на которую не распространялось влияние государства.

Ничто не мешало тем же людям, которые отправили вора в квартиру Кейн, собрать несколько кораблей и напасть, как только «Сильверна» окажется уязвима.

– Это довольно забавно, – Эрика улыбнулась каким-то своим мыслям, и белизна вокруг них пошла рябью, будто поверхность воды. – Все думают, что вы летите за каким-то удивительным сокровищем. Готовы убивать за это сокровище, которое на самом деле даже не существует. А знай они правду, скорее всего только с сочувствием помахали бы нам вслед.

– Знай кто-нибудь правду, и нас преследовали бы государственные корабли, Эрика. Они сделали бы все, чтобы мы не добрались до узла Земли. И их «все» началось бы с залпа на поражение.

– Да, – та снова улыбнулась, и в окружающей белизне, будто вскрытая скальпелем вена, возникла красная река. – Я и забыла. Вы так трясетесь над схемой Земли, так боитесь в нее вмешаться, и что вас стукнут по руке, когда вы к ней только потянитесь, что шугаетесь каждой тени. Но вы бы соотносили свои силы с реальностью, мастресса Анна. Посмотрите в окно, если иначе не получается. Все, что вы увидите, до самого горизонта, будет маленький-маленький клочок мира. Земля огромна, и если вы верите, что можете в одиночку повлиять на ее узел, то вы наивная, высокомерная дура.

Она договорила и убрала все миражи, будто по команде, и за окном снова возникла серая облачная муть.

– Те, из-за кого случилась Первая Катастрофа, Эрика, считали так же, как и вы. Они были уверены, что им не хватит сил на что-то повлиять. Их ошибка в расчетах убила очень много людей. Можете считать меня высокомерной дурой, но такие вещи заставляют быть мнительной.

– Ваша мнительность теперь никого не волнует, – прикрыв глаза от удовольствия, протянула Эрика, так словно ей нравилось произносить вслух это «не волнует». – Вы уже согласились рискнуть всеми этими «многими людьми». Мне интересно, как вы оправдываетесь перед собой. Не думайте, что я издеваюсь, мастресса Анна. Я правда хочу знать, что позволяет вам засыпать спокойно.

– Вы считаете меня лучше, чем есть, Эрика. На самом деле, я никак не оправдываюсь перед собой, – спокойно ответила ей Кейн. – Я просто иду спать, потом просыпаюсь и живу дальше. К счастью, вполне возможно жить без веры в собственную правоту и без оправданий. Человеку вообще не обязательно быть правильным, стремиться к какой-то цели или чем-то обладать, чтобы жить. Достаточно просто чередовать вдохи с выдохами, и все будет хорошо.

Эрика рассмеялась, и ожог на ее щеке исказился, превратил лицо в странную маску, словно кто-то сложил паззл из несочетающихся кусочков – красоту и уродство:

– Прекрасно сказано, мастресса Анна, в духе вашего обычного многозначительного дерьма. Я и сама – живая иллюстрация ваших слов. Я чередую вдохи с выдохами, без цели и без оправданий, и живу.