К вечернему туалету, естественно, я своего постоянного спутника – агрант – не надела. Может, я и параноик, но с хорошим вкусом.

Причесали меня тоже по последней моде. Выяснилось, что крупные локоны на длинных распущенных волосах служили визитной карточкой зачарованной принцессы Марилены, а оттого в современных условиях являлись прической сугубо свадебной. Поэтому всю тяжёлую массу волос убрали наверх в пучок, прикрыв волнистыми прядями уши и соорудив объёмную, одновременно строгую и женственную причёску, потребовавшую немало шпилек.

Будучи боевым магом колец, браслетов и ожерелий я не носила даже после окончания войны. Кольца мешали ворожить, вместо драгоценных браслетов руку, как правило, закрывал агрант, а ожерелья мне всегда казались подарком для наёмного убийцы: ведь так легко заколдовать их на удушение владелицы, а то и просто использовать как удавку, безо всякой магии.

От присланных из Дворца Принцессы венцов и диадем я отказалась: они принадлежали не мне, а какой-то другой, незнакомой мне женщине, пролежавшей полвека на королевском брачном ложе и этим прославившейся. А вот драгоценную заколку, подаренную королем и удачно дополнившую вечерний туалет, приняла, и это было на мне единственное украшение.

В покои Амори я пришла впервые. Магические способности никак себя не проявили, потому пришлось довольствоваться обычными наблюдениями.

Гостиная, которая сегодня выполняла и функции столовой, несла на себе отпечаток хозяина. Сдержанная лаконичность указывала на мужчину, а несомненная дороговизна отделки – на то, что этот мужчина король.

Мужской костюм, как и женский, претерпел изменения. Я раньше это отметила мимоходом, но сейчас имела возможность убедиться. Жюстокор стал короче, превратившись практически в куртку, а брюки, наоборот, длиннее, полностью закрыв ноги. Сшитый из бархатистой ткани благородного, темно-сливового цвета комплект удивительно шёл Амори. А вот белоснежная батистовая рубашка оказалась такой же неподвластной времени, как и я, только манжеты и жабо чуть потеряли в пышности.

Я не помнила, действительно ли любила тушеного ягнёнка и норбуннские овощи-бланше, но король уверял, что узнал это из хроник. Впрочем, блюда были приготовлены безукоризненно, и даже если я раньше была к ним равнодушна, то имела все основания полюбить.

Неспешная беседа, приятный мужчина, отсутствие слуг, вкусная еда… Всё шло идеально до того момента, как Амори обронил:

– Мастерицы закончили вышивку на твоём свадебном платье.

Простенькая такая фраза, но на меня подействовала как вылитый ушат холодной воды.

– Амори… – тут же отложила столовые приборы в сторону.

А король промокнул салфеткой рот, ополоснул в чаше с ароматизированной водой пальцы, тщательно обтер их, и после этого легко и стремительно опустился на одно колено, взяв мои ладони в свои.

Тролльи дети, он эту позу принимает так естественно, что меня ломает.

– Красавица, – невесомо коснулся губами моих пальцев. – Тебя никто не сможет любить так, как я. Ведь это я был с тобой последние годы, ради тебя я делал то, что делал… Всё для тебя.

Его глаза, изумительно прекрасные минуту назад, увлажнились бредовым, фанатичным блеском.

Ох, Амори, сказать ему прямо, что он ненормален?

Ну… а я? Я нормальная?

– Амори, – прервала поток слов и порхающих по коже поцелуев, – меня напрягает твоя одержимость.

– Тебе не о чем беспокоиться! Тебе некого бояться. Я всё для тебя сделаю, Марилена. Абсолютно всё, чтобы ты была со мной. И только со мной, – неожиданно добавил он глухо.