…Приемный покой Белой Ложи очень напоминает наши земные банки. Сижу, развалившись на низеньком диване; сюда спокойно сядут еще два-три человека, но народ толпится поотдаль и избегает взгляда. Пофиг. У меня уважительная причина, я все утро вместе с ученицей и засранцем-посланником готовился к ритуалу; если кто устал больше меня — пусть подсаживается рядом, я не кусаюсь.

Сразу после завтрака я отбыл в Черную Башню — откалибровать алгоритмы под мою ауру и провести с ученицей занятие медитации. Посланник сегодня вел себя приличнее — то ли правда торопится проводить меня на ту сторону, то ли начальство накрутило ему хвост. А ведь во время операции моя жизнь будет в руках этого типа; обратное, впрочем, тоже верно — если ошибусь я, на месте Башни останется дымящийся кратер. И проконтролировать не выйдет, Ложа не допустит присутствия посторонних, а сам я буду полностью поглощен обрядом. С ученицей другая история — кажется, девочка (года на четыре старше меня, ага) не верит своему сенсею и ждет удара в спину. Внешне это никак не проявляется, но истинное на раз обнаруживает подавляемый страх и чувство обреченности. Зато приказы «хозяина» выполняет естественно и без колебаний — похоже на запущенный случай стокгольмского синдрома. Собственно, ради этой мазохистки я и сижу в приемной Белых. Уже без малого сорок минут, в этом тоже сходство с банками налицо.

— Магистр, ваш заказ готов к выполнению, — дежурно улыбается молоденькая волшебница в белом. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Лестницы на второй подземный уровень. Толстенная дверь, оплетенная изолирующими печатями. Кабинет без окон, освещенный электричеством — пожалуй, здесь степень изоляции куда как покруче моего тестового блока выйдет. Сидящий за столом волшебник с обликом типичного айболита — дескать, проходите, голубчик, и вас вылечим.

С самих Темных Веков могущественные волшебники тщились передать свой ценный опыт следующим поколениям, причем не через глухой телефон учеников, но в оригинале. Долгое время этот вопрос решался с помощью гримуаров — сборников заклятий, содержащих слепок личности автора. Беда волшебных книг заключалась в образности текстового формата, его зависимости от воображения читателя. Что получится на выходе — предсказать не брался никто; взять хотя бы старую историю с дневником Змеиного Лорда, когда захваченная экстатическим текстом молодая волшебница съехала с катушек, пробудила запечатанное чудище и едва не угробила наследника самого Лорда. Скандал был грандиозный, артефакторов запрягли искать более безопасный способ — и Белая Ложа нашла решение, вдохновившись земными Звездными Войнами.

— Добрый день. Итак, вы решили создать голокрон. Напомню, что процедуру лучше не повторять в течение полугода — так что если вам может понадобиться несколько образцов — говорите сейчас, мы накопируем нужное количество с одной матрицы.

— Одного достаточно.

Знали бы вы, сколько Белые дерут за свои пирамидки. Вообще говоря, мастер-менталист может создать банк памяти и сам, без посредников, как сделал на моих глазах старик — но это мастера-менталисты. Менее продвинутые одаренные вынуждены использовать жуткого вида машину Белых — и вот в нее лишний раз совать голову не рекомендуется. Читаю текст магического контракта — я обязуюсь не замышлять зло против Гильдии и ее Белой Ложи в течение этого дня — дотошная, раздутая формулировка, не допускающая лазеек — Белые же обязуются уничтожить матрицу, с которой печатаются слепки моей памяти, и не допустить утечки моих секретов во время чтения и записи. Как будто все в порядке; капелька моей крови падает на лист, договор вспыхивает золотым светом. Контур кабинета замыкается, ревущий поток сырой маны заполняет помещение — если кто-то или что-то проникло незамеченным — мир его праху.

— Проходите, — оператор указывает на увитое проводами кресло. — Это не больно.