— Нет. Без вас я бы утратил рассудок год назад.
Пауза затянулась, похоже, нам обоим было неловко.
— Начнем обмен, — мягко сказал Учитель, и его пальцы, засветившись серебром, медленно погрузились мне в грудь. — Не разочаруй меня в последней схватке.
— Обещаю, — кивнул я, и печать, что я складывал в уме, проступила в мире сияющими голубыми линиями.
Иллюзия разлетелась на куски. Я сидел за столом напротив сенсея, старик гордо улыбался.
— Распознал-таки морок. Что ты заметил? Статичные тени от листвы? Рассинхрон движений травы под ветром? Двумерное небо?
Ой. И врать нельзя, и сказать правду стремно…
— Эм… Нет, ваша иллюзия была очень убедительна, Учитель, просто я не верил, что вы можете со мной так поступить.
— То есть ты просто… — спектр ауры старика начал смещаться к темному, белки, дежурившие у стола, прыснули в рощицу. — Просто наивно верил в хорошее? Думал, что древний душегуб откажется от дальнейшей жизни ради сопливого чужеземца? Ты идиот?
— Не тянете вы на древнего душегуба, Учитель. Не то ощущение. Вы и правда убили наставника, или он тоже относился к вам по-родственному?
— Этот старый ублюдок? Мечтай. Ладно, — сенсей вздохнул. — Мой ученик — идиот, но идиот везучий. Я не в силах добавить тебе мозгов, но хотя бы иллюзию распознавать я тебя натаскаю.
Я, дернувшись, очнулась. Кажется, из-за переутомления я на миг потеряла сознание. Скрипучая телега везла меня к эшафоту, в моих онемевших пальцах — последняя крапивная рубашка, для младшего братишки…
Надо мной плыли роскошные летние облака, потрясающе четкие, почти осязаемые. Моя рука, протянутая к небу, казалась соразмерной облакам, способной зачерпнуть податливую белую массу. В голове тоже было, как в облаке — сыро, гулко и ни черта не видать. Кто я такой — огромная гусеница, курящая кальян, сидя на исполинском грибе? Вихрастый очкарик со шрамом и метлой, звезда сборной львиного факультета? Или просто симпатичный злодей, воспитанный пингвинами, освоивший банкай, чтобы защитить грааль от жнецов? Старик утверждал, что такая доза суггестии должна выработать что-то вроде иммунитета, постоянной привычки анализировать окружение. Сам сенсей высился неподалеку вместе со столом и двумя стульями, читал «Зародыш мира». Новеллизация земного кинематографа — скромный, но верный кусок хлеба для начинающих попаданцев, раз уж Прогрессоры обучили широкие массы грамоте. К слову, как он заполучил книгу на руки? Они все еще довольно дороги, библиотеки не позволяют выносить экземпляры из читальных залов.
— Копирующая проекция, — отмахнулся сенсей, поймав мой заинтересованный взгляд. Он читает мысли, или у меня слишком выразительная мимика?
— Кстати говоря, — он прикрыл книгу. — Эти ваши телефоны первоначально были ритуальными инструментами культа?
— Культа? — я приподнялся на локте. — Почему вы так подумали, Учитель?
— Смотри сам. Телефон помогает сбежать из цифровой иллюзии. Телефон предсказывает будущее. Телефон карает за пропущенные звонки. Наконец, если источник телефонов отравлен — по сети распространяется проклятье оборотничества.
— Эм, это фантастические допущения, на самом деле…
— Я знаком с возможностями ваших приборов. Вопрос в другом — почему столько сюжетов закручены вокруг средства связи, если в нем нет сакрального значения?
Интересно, он ждет от меня ответа, или вопрос риторический?