Путы на груди Урсулы ослабли, и она ахнула. «Воздух».

Она ощутила ужасающее присутствие бездны, трепещущее на окраинах её сознания. Наблюдающее за ней.

— Кто это сделал? — голос Никсобаса грохотом разнёсся в тишине. Его глаза из чёрных сделались ледниково-серыми… ледяная дымка её самых ужасных кошмаров.

Чёрная кровь пузырилась вокруг рукоятки кинжала в его груди.

Хотгар медленно повернулся, показывая на Урсулу.

— Гончая? — проревел Никсобас.

От звуков его голоса разум Урсулы наполнился бескрайней пустотой. Она стояла на краю расщелины. Чёрная и бездонная, она манила её всё ближе. Ей нужно было лишь шагнуть за край, отдаться вечному падению.

Ни звука, ни света, ни ощущений. Лишь Урсула и нескончаемая тьма.

Она отрешённо ощущала боль в сломанных рёбрах. «Я могу оставить позади это изломанное тело, этот увядающий труп».

Вот что имели в виду Забытые, когда сказали, что тьма её спасёт? Урсула сейчас могла присоединиться к Никсобасу. Отдать себя ему… стать одной из его братии. Он способен дать ей силы, которые она и вообразить не могла. Ей лишь нужно принять бездну, отринуть эту разлагающуюся плоть.

Отдать сломанные рёбра и горящие стены, хищный голод, способный сожрать её заживо…

Отдать высокую траву, лучи солнца сквозь тисовые деревья, солёный вкус морского воздуха на губах…

«Нет, — подумала Урсула. — Я хочу жить».

Тьма перед ней поредела. Её сердце гулко стучало, и Урсула смотрела, как Никсобас медленно извлекает лезвие из своей груди. Он сокрушил его между пальцами.

— Зачем ты меня разбудила?

— Они убивали Баэла, — её голос звучал хрипло и натужно. Агония до сих пор пронзала её грудь там, где её стягивали путы.

Баэл застонал на полу, уже не охваченный тёмной магией.

Всё ещё живой.

Никсобас перевёл взгляд на Хотгара.

— Ты решил убить одного из моих лордов? — его слова окрасились льдом.