— Оно сделано из персиков и винограда.

Она засмеялась и откинулась на диван. Грег пообедал перед приездом, а она весь день ела персики. Сыр чеддер и ржаные хлебцы, приготовленные ею к вину, стояли на столике почти нетронутыми.

Обняв ее при встрече, он больше не дотрагивался до нее. Но сейчас ее голова опустилась ему на руку, и он медленно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать ее.

Воспоминания нахлынули на нее: вкус губ Грега, пахнущих вином; аромат его одеколона. Она снова почувствовала головокружительную радость, словно вернулась в чудесное приключение, пережитое ею в Лос-Анджелесе. Вместе с этим мужчиной, который был частью этого чуда, и, самое главное, радовался ее участию в этом приключении. Когда же она отыскивала — вернее, встречала — нет, именно откапывала мужчину, который был не напуган, не зол или, по крайней мере, не безразличен к ее успехам?

Грег притянул ее к себе и положил ногу на ее ноги. Она дотронулась до рельефно выступившей на ней мышцы. Осмелев под действием вина, она пододвинула руку выше, просунув ее между его бедрами, и почувствовала, как он подскочил.

Он взял ее руку и убрал в сторону. Все еще держа ее руку, он сказал:

— Я снял комнату в отеле. Я собирался провести ночь там.

Он смотрел ей в лицо.

Те мысли, которые так хорошо читала на ее лице Кара, для Грега тоже не были тайной. Ее откровенность была одним из основополагающих факторов ее успеха. И если весь Бостон мог по ее лицу понять, что она чувствует, когда разговаривает с учителем, обвиняемым в растлении малолетних, или юной лесбиянкой, которую все преследуют, нужны ли ей слова, чтобы ответить ему.

Но она все-таки сказала: «Пожалуйста, останься».

— Я не хочу, чтобы ты думала, что я рассчитывал на это.

— Я так не думаю.

Не отрывая взгляда от ее глаз, он прижал ее руку к своей возбужденной плоти.

Он занял место рядом с ней в постели так естественно, словно все это время оно предназначалось именно для него и ждало его появления. Возможно, он снился ей здесь, но воспоминания таились где-то глубоко, пока чувства не пробудили их.

Он любил ее с пылкой сосредоточенностью, лаская ее ноги и целуя колени и лодыжки. Долгие минуты он провел, исследуя губами ее плечи и внутреннюю сторону рук, и лишь затем опустился ниже. Никто и никогда не любил ее так медленно и методично, так самозабвенно.

Когда она, наконец, попыталась перевернуть его на себя, он улыбнулся и покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты кончила, — прошептал он.

И она отдала себя во власть ищущего языка Грега и крепко сжала рот, чтобы не закричать, когда он довел ее до высшей точки наслаждения.

Грег проснулся первым; когда Линн открыла глаза, он лежал, приподнявшись на локте, и смотрел на нее.

— Я не улыбаюсь по утрам, — сухо сказала она, стараясь улыбнуться, но у нее ничего не получилось.