Грэг чувствует её присутствие и поворачивает голову. В глазах его – потрясённое сожаление. Он пропустил, недодал, не смог наблюдать всё это каждый день, хотя мог.

– Пока, родители! – звонко звучит голос Евы, перекрикивая музыку в наушниках. – Не зависайте!

Она хватает ранец и, выделывая руками и ногами рваные движения, выскакивает на волю.

– Иди в душ, – касается Юля руки Грэга. – Ты привыкнешь. Постепенно.

– К этому не нужно привыкать, – мотает он головой. – Этим нужно жить.

А позже, прижимаясь к широкой спине мужа, когда они летят по городу, Юля думает, что счастлива. У неё ещё один шанс начать если не сначала, то хотя бы с тем человеком, которого она, кажется, любила всегда.

И с этого момента всё вокруг меняется. Мир становится ярче, люди – улыбчивее и приятнее. И у Макса – совсем другое лицо. Сквозь резкие линии проступает мягкость, а в глазах – сумрачных и невесёлых до этого – свет.

Он наблюдает за ней сквозь полуопущенные веки и губ его торкается улыбка. Ей стоит большого труда не краснеть, и всё время хочется поправить причёску, посмотреть в зеркало, не сильно ли выдают её зацелованные губы. Но, наверное, по глазам и так всё видно, поэтому ей приходится изображать безмятежность, хотя всё время хочется улыбнуться в ответ.

– Я хочу поговорить о точке невозврата, – нарушает он тишину. – О том, когда ты пересекаешь черту и отпускаешь прошлое. А вместе с ним – боль и непонимание, обиды и разочарования.

– Не нужно видеть в прошлом только плохое, – возражает Юлия, – в прошлом остаётся и хорошее, но мы почему-то склонны вспоминать только неприятные моменты, раз за разом ковыряться в ране, что почти затянулась, вытягивать наружу тёмные и не лучшие фрагменты.

– Хорошее нужно помнить? – страдальчески сходятся на переносице его брови. – Проще перешагнуть и не оборачиваться. Жить тем, что есть сейчас.

– Проще, – соглашается, крутя в руках остро отточенный карандаш. – Но смотри, – показывает она ему острие грифеля. – Если я попытаюсь тебя уколоть, ты невольно одёрнешь палец, потому что знаешь: это боль, это неприятно. Потому что у тебя есть опыт обращения с колющими предметами. А если бы ты выкинул это из памяти, пришлось бы снова познавать уже известное. Снова и снова совершать ошибки, наступать на те же грабли, терпеть неудобства. Прошлое – это уроки, ответы на многие вопросы. Не нужно вычёркивать всё.

– Избирательно? – всё ещё сомневается Макс.

– Именно так. И это касается и хороших моментов. Ведь они были?

– Да, конечно, – нехотя соглашается он. – Я… пытаюсь сейчас прожить, перебрать события и…наверное, мне уже почти не больно.

– Воспоминаниям нашлась замена? – Юлии не нужно читать мысли, чтобы понять, что с ним происходит сейчас.

Макс поднимает глаза. Смотрит пристально.

– Всё непросто. И я, наверное, спешу. Никогда не отличался ни терпением, ни умением ждать, останавливаться, анализировать. Всегда жил стремительно. Хотя были моменты, когда не мог ни увидеть очевидного, ни расстаться с иллюзиями. Легче было обманываться и верить в ложь.

Ему нелегко даются признания, но он честен сейчас. С самим собой – прежде всего.

– Я пытаюсь быть уверенным и сильным, и без конца косячу, делаю что-то не так. И боюсь оступиться, оттолкнуть от себя. Вы же понимаете о чём я?