— Наш прошлый разговор в Sunny… наверное, вам было неприятно?

— Вовсе нет, — ответил Кидо, пожав плечами, — вы о тех историях похищений японцев северными корейцами? Ну, это факт… Хотя, ваш босс немного преувеличивал.

— Я не только об этом… — Мисудзу запнулась. — Босс предвзято относится к китайцам и корейцам. Это в нем глубоко пустило корни.

— Хотя он такой большой поклонник черной музыки! Интересно, разве это не делает человека чувствительным ко всему, что касается дискриминации?

— Он не видит связи. Я думаю, он даже не понимает, что это является дискриминацией.

Кидо несколько раз кивнул, чтобы закончить побыстрее с этой не слишком приятной темой.

— Такаги ведь ваш…

Не успел он закончить свой вопрос, как Мисудзу с досадой прервала его:

— Меня часто об этом спрашивают, но это не так.

Кидо удержался от вопроса, а не испытывает ли все же Такаги к ней чувств. В наступившем неловком молчании Мисудзу вновь вернулась к прежней теме. Она не просто хотела еще раз поговорить о том же самом, скорее, чувствовала необходимость прояснить свою позицию.

— Вся эта риторика ненависти последнее время — это просто отвратительно. Меня это бесит.

В ее тоне звучало неприкрытое презрение к таким людям, совершенно отличное от дежурных фраз, вроде «Как это все ужасно», которые обычно слышал Кидо, будто это была только его проблема, а не общая. Он почувствовал, как напряжение, которое подсознательно еще было в нем, постепенно тает.

— Честно говоря, я не чувствую себя оскорбленным или обиженным. Хотя, когда доходит до крайности и начинают кричать: «Сдохните», «Тараканы!»… от этого устаешь.

Кидо бессильно улыбнулся, словно повернул крышку бутылки с газировкой, из которой уже вышел газ.

— Как же все так обернулось? Еще несколько лет назад этого себе никто и представить не мог.

— Слова, которые залегли на дно интернета, просто поднялись на поверхность.

— Разве нет способа пресечь это законным путем?

— Кто-то пытается это сделать. Но даже в юридических кругах мнения разделились, ведь это связано со свободой слова. Лично я считаю, что хейт-спичи должны быть взяты под контроль, как только мы установим, что именно считать риторикой ненависти… Но, как бы это сказать… Я не слишком хочу отдавать свои силы этой проблеме. Да, я презираю подобных типов, не будь их, в моей жизни было бы чуть меньше стресса. Но… чуть меньше. В моей жизни есть много более важных вещей, о которых я должен думать. Например, о делах, над которыми я работаю, о моей семье и особенно о моем сыне… к тому же…

Кидо посмотрел на Мисудзу. Он чуть было под влиянием момента не выпалил, что и то время, которое они сейчас проводят вместе, является важным для него. Но успел остановился, чтобы это не прозвучало, будто он флиртует.

Кидо принялся за пышный омлет, выглядевший на тарелке как образец здоровой пищи. Приготовленный до идеально золотистого оттенка, омлет был сложен пополам, вспененное яйцо, с такой напористостью проглядывающее между половинками, вызывало ассоциации с расплавленной лавой, несущейся к морю.