Наблюдая за перепиской в этом фальшивом аккаунте, Кидо понял одно: Кёити явно симпатизировал Мисудзу. Скорее всего, это началось не сейчас, возможно, между братьями были трения именно из-за девушки. Кидо предположил, что Кёити любил Мисудзу, но она предпочла его младшего брата. Кидо точно не знал этого, но ему показалось, что они ведут переписку и в личных сообщениях.
Дайскэ Танигути, за которого писала Мисудзу, был энергичным и оптимистичным, слегка робким, но не любил проигрывать, чувствительным, ему нравилась, как и раньше, песня UFO Love to Love, в комментариях написал, что она доводит его до слез. Другими словами, именно таким Мисудзу хотела видеть и представляла Дайскэ Танигути.
Перебирая воспоминания о Дайскэ, Мисудзу скучала по своему прошлому. Воплощая воспоминания в жизни, она еще раз возвращалась к своей любви, прикасалась к ней кончиками пальцев.
Тогда в Миядзаки Кидо отправился в бар и назвался Дайскэ Танигути, как это делал Икс. Он порядком выпил и рассказывал бармену о своей бывшей любви — Мисудзу. Выложив в тот вечер все, что он знал о Танигути, он сделал это непроизвольно, но с тех пор в его отношении к Мисудзу произошли чуть заметные перемены.
Тот факт, что в течение нескольких часов он играл роль человека, который когда-то в молодости любил и был любим ею, стал секретом, который он должен был теперь скрывать. Его тревожило это, и предстоящая встреча вызывала чувство неловкости. Точно так же, вероятно, ведут себя те, кто влюблен по-настоящему.
Подозрения жены, а не изменяет ли он ей, вызвали сложную реакцию в душе. Это началось после поездки в Миядзаки, поэтому он сначала считал, что жена подозревает Риэ, но, вероятно, ее интуитивные догадки касались Мисудзу. Разумеется, Кидо ничего не оставалось, как отнестись к этому с долей иронией, но все же…
В тот день Кидо встретился с Мисудзу на станции Минато-Мирай в одиннадцать.
Она выглядела естественно и стильно: ей шла свободная блузка со спущенными плечами и джинсы длиной до щиколотки. В строгом костюме и галстуке рядом с ней Кидо чувствовал себя не в своей тарелке.
— Извините, что вытащила вас. Наверное, и без того дел много, — сказала Мисудзу с той же непринужденной улыбкой, которой она одарила его и в баре.
Тогда Кидо сидел на табурете за стойкой и смотрел на нее снизу вверх. Теперь, когда они были рядом, его поразили ее большие глаза с выраженными нижними веками и прямой точеный нос. Он почувствовал сдержанный запах духов, подходящих для утра.
В выставочном зале почти никого не было, что было вполне объяснимо: первая половина буднего дня, выставлено современное искусство молодых художников.
Они поднимались и спускались по лестницам атриума, напоминавшего музей Орсе в миниатюре, рассматривая различные экспозиции и почти не разговаривая.
Хотя Кидо не был частым посетителем галерей, он любил отточенную простоту вроде «Пространственной концепции» Лучо Фонтаны, поэтому все эти лодки из картона, портрет ученика, составленный из оттисков школьных штампов «Хорошо», «Отлично», «Удовлетворительно», рисунки с жестокими сюжетами на темы аниме не вызывали в нем отклика.
Время от времени он смотрел на Мисудзу, пытаясь понять, приходятся ли ей эти работы по вкусу, но она не задержалась надолго ни перед одной из них.
Инсталляция под названием «Когда мне было три года. Воспоминания», представленная на втором этаже, стала для них обоих исключительной находкой. Автором оказалась японская художница чуть моложе тридцати, живущая в Берлине, имя которой Кидо было неизвестно.
Огромная инсталляция напоминала декорации для съемки сериала. Внутри была точно воспроизведена гостиная дома художницы, в котором она жила в три года. Это было ее первое воспоминание, поэтому масштаб комнаты, мебели и предметов быта в ней были не в натуральную величину, а гигантского размера.
Своей работой художница пыталась передать ощущения от окружающего мира в трехлетнем возрасте. Квадратный деревянный обеденный стол располагался примерно на уровне глаз Кидо, а четыре стула, расставленные вокруг него, были такими высокими, что на них невозможно было просто сесть, нужно было буквально карабкаться наверх. Баночки со специями, контейнер с мукой для блинчиков огромного размера стояли так высоко, что до них было не дотянуться, лезвия кухонных ножей напоминали короткие мечи. В результате зрителям казалось, что они сами вдруг уменьшились.
Наблюдая за своим сыном Сотой, когда тот слонялся без дела по гостиной и кухне, Кидо иногда в голову приходили схожие с художницей идеи, а порой он предавался воспоминаниям о собственном раннем детстве. Сначала он был слишком мал, чтобы видеть отражение в зеркале над раковиной в ванной, потом, подпрыгивая, мог увидеть волосы, чуть позже — лицо, стал сам чистить зубы и наконец смотрел на свое отражение по пояс. Что же тогда крутилось у него в голове, когда все окружающие предметы быта и мебель были такими огромными?
Единственным недостатком этой впечатляющей инсталляции была грубовато выполненная фигура матери.
Кидо и Мисудзу с трудом забрались на стулья и сели напротив друг друга за столом. В отличие от первой встречи, когда между ними была барная стойка, они оба смущенно улыбались. Как будто они превратились в детей и перенеслись в прошлое. Казалось, словно они друзья детства, которых позвали на полдник. Вот-вот кто-то из взрослых должен принести им еду.