– Я сама желала этого. Но разве тебя не тревожили мысли о Джесс? – настаивала Эйва, хотя внутренний голос требовал, чтобы она остановилась. – У тебя не возникло чувства вины? – После секундной паузы Лайм, нахмурившись, уже готовился ответить, но Эйва остановила его движением руки: – Прости за бестактный вопрос. Конечно, ты испытывал вину, ведь ты любил ее. Волшебная ночь с другой женщиной наверняка кажется тебе предательством, – торопливо говорила Эйва, подавленная воспоминаниями о предательстве своего отца по отношению к первой семье. Она растерянно замолчала: все это не касалось Лайма. – Прости.

– Эйва, – хрипло пробормотал он, – я…

– Забудь. Вчера нас захватили эмоции. Давай будем считать, что ничего не было.

– Постой, – покачал головой Лайм. – Пора признаться кое в чем: ты ошибаешься.

– Не понимаю.

Глубоко вздохнув, Лайм провел ладонями по лицу.

– Мой брак не был идиллией, – произнес он с болью, но Эйва чувствовала, что он не хочет сочувствия и не хочет, чтобы его прерывали. Ему просто хотелось выговориться. – Я встретил Джесс, когда был очень молод и охвачен горем. Она оказалась рядом, и чувство благодарности я принял за любовь. Ей показалось, что она беременна, и я женился на ней, хотя уже знал, что это не любовь. Потом беременность оказалось ложной, но пути назад не было. Отступить от клятвы я не мог.

Так же, как его мать.

– Мне казалось, я смогу уговорить себя полюбить ее. Ее любовь должна была вызвать ответное чувство. Но в жизни все устроено иначе. Весь ужас в том, что Джесс любила меня, а я по трусости не мог признаться в том, что не могу ответить ей взаимностью. Из‑за меня ее жизнь потрачена напрасно.

– Нет! – почти крикнула Эйва, охваченная состраданием. Лайм добровольно взвалил на себя непосильную ношу, помня опыт своих родителей и уверенный в том, что нельзя нарушить данное обещание. В конце концов, его отца погубил человек, поступивший бесчестно. Слово для Лайма равносильно клятве. Он никогда не нарушил бы обязательства перед Джесс, чего бы это ему ни стоило. – Ты поступил так, как считал правильным, сделал все, чтобы не обидеть Джесс.

– Будь я решительнее и честнее, возможно, она нашла бы свое счастье.

– В жизни все иначе. Мы не можем гадать о последствиях того, чего не случилось. Без тебя, возможно, Джесс не могла быть счастливой. Она ведь не отказалась от брака с тобой, хотя могла бы. Никому из вас не дано было предвидеть трагический финал.

– Однако ей пришлось заплатить наибольшую цену.

– Да, но в этом нет твоей вины, – твердила Эйва, понимая, что не сумеет переубедить Лайма. Она подступила ближе к нему. – Ты представляешь себе самые худшие из возможных сценариев. Никто не знает, как сложились бы обстоятельства. Судьба Джесс без тебя могла быть более трагичной. Если бы твоя мать оставила отца, у них с Джоном, возможно, не сложились бы отношения. Зачем гадать?

– Ты права. Мы никогда не узнаем. Прошлое не изменишь, но в моих силах контролировать настоящее и планировать будущее.

– Ты прав. Оставим прошлое, будем думать о будущем. В наших силах принимать решения здесь и сейчас. – Она обвила руками его талию, привстала на цыпочки и провела губами по его губам. – Думаю, у нас впереди еще несколько волшебных недель, когда мы можем насладиться нашей игрой в любовь.

Она почувствовала, как напряжение постепенно отпускает его, дыхание выравнивается. Лайм крепче прижал ее к себе.

– Уверена, что ты этого хочешь?

– Уверена, – прошептала Эйва. Не важно, что будет дальше, но в этот момент у нее не было сомнений в том, что она поступает правильно. По крайней мере, воспоминания об этих чудесных днях останутся с ней навсегда. – Почему бы нам не отложить завтрак и не вернуться в постель?

Искоса взглянув на Лайма, она повернулась и направилась к двери соблазнительной походкой модели. Остановившись на пороге, одним движением Эйва сбросила пуловер и, перешагнув через него, двинулась дальше. За спиной она услышала резкий вздох и задрожала в предвкушении. Рука Лайма легла ей на изгиб спины. Они медленно поднялись по лестнице.