– Она обидится.

– Возможно. Но это лучше, чем подружиться, а потом сообщить, что мы расстались.

В янтарных глазах Эйвы отразилось сочувствие. Она легко тронула Лайма за рукав:

– Прости. Твою мать, должно быть, потрясла смерть Джесс. Понимаю, почему ты хочешь защитить ее.

Лайм опешил. Он не мог допустить, чтобы у Эйвы сложилось ложное впечатление.

– Нет, все не так. Конечно, мама расстроилась, когда Джесс не стало, но они не были близки. – Он помнил, как его жена избегала общения с Беа, утверждая, что теряется в ее присутствии. Возможно, понимала, что та догадывается о непростых отношениях в семье сына. Лайм не возражал, а лишь укрепился в решении держаться подальше от матери, дать ей возможность жить своей жизнью. Джесс, со своей стороны, не хотела делить Лайма ни с кем.

– Тогда в чем дело?

– О чем ты? У нас все в порядке, – притворно удивился Лайм. – Немного нервничал, потому что это наше первое появление на публике.

– Не верю. У тебя стальные нервы, – подняла руки Эйва. – Не хочешь посвящать меня, так и скажи, но не надо лгать.

Ее слова задели Лайма. Черт возьми, он действительно лгал. Внутри нарастало раздражение: именно по этой причине он избегал отношений и необходимости объясняться. Но ложь – не выход. Рано или поздно ему придется признаться.

– Ладно. Я чувствовал себя неловко. Мы не близки.

– Почему? До этой встречи я думала, причина в их недружелюбии, но они чудесные люди.

– Знаю.

– Тогда назови причину, – настаивала Эйва. – Тебе повезло, что рядом мама, Джон, Макс. Они милые, честные, добрые. Почему ты лишаешь себя возможности сблизиться, предложить Максу пройти практику в твоей фирме, угостить Джона пивом, пригласить маму на коктейль? Наконец, праздновать с ними Рождество? – Она остановилась и посмотрела ему в лицо.

– Почему тебя это так волнует?

– Потому, что меня злит твоя глупость, – сверкнула глазами Эйва. – У тебя могла быть семья. Я бы дорого дала за такую возможность. Всю жизнь я мечтала о братьях и сестрах. Настоящих, а не призраков, с которыми никогда не встречалась. Мне хотелось болтать с мамой о пустяках, смеяться, ходить по магазинам. Вместо этого у меня брат и сестра, не желающие со мной разговаривать, мама, которая злится на меня. А ты отказываешься от чудесной семьи.

Скрытая боль в словах Эйвы, опущенная голова, спрятанное от него лицо поразили Лайма.

– Прости меня, – неожиданно сказал он. – Я и подумать не мог. – Ему всегда казалось, что Кассевети – дружная, счастливая семья.

– Тебе не за что извиняться.

– Хочешь рассказать об этом?