Книги
Незавершенная революция
Далее, это греческая партия при княжеском дворе, а точнее партия его второй супруги Софии Палеолог, наследницы византийских императоров, лишившихся своих страны и власти, отобранных у них мусульманами-османами. Молодая София была сосватана за овдовевшего Ивана при участии венецианских посредников и даже Папы Римского. После рождения ею сына великому князю — Василия на его пути стоял его наследник, сын от умершей супруги, валашки Елены. Но Дмитрий сперва постепенно оттесняется от отца в результате интриг, а потом «загадочно умирает», освободив дорогу к власти потомству Софии. Кроме нее самой и ее свиты в ее группировку входили два зрелых государственных и религиозных деятеля — Дмитрий и Юрий Траханиоты. И вот они-то стали еще одними апологетами расправы над антиклерикальными диссидентами.
Третья группа — Иосиф Волоцкий и его последователи, известные как иосифляне. Благодаря им, а именно их публичным обличениям и апологетике мы можем лучше понять социально-политические аспекты этого религиозного конфликта и колебаний Ивана III. Помимо призывов к истреблению оппонентов, встречавших сопротивление у многих православных, иосифляне вели полемику с т. н. нестяжателями. Последние призывали к отказу церкви от накопления богатств, в том числе земли у монастырей, в то время как иосифляне яро выступали именно за это.
Это обстоятельство позволяет лучше понять один из мотивов благосклонности Ивана к т. н. «жидовствующим», которые были предтечами нестяжательства, охватившего уже православные круги. Как уже говорилось, во Владимиро-Суздальской Руси, позже Московии, церковь не была и объективно не могла быть конкурентом княжеской самодержавной власти. Пресловутая «симфония» как равновесие царской и патриаршей властей — это уже продукт поздней Московии, начиная с Бориса Годунова и окончательно с утверждением Романовых, и позже мы рассмотрим и генезис, и характер этих явлений. В изначальной же Московии никакие ни «симфония», ни, тем более, поползновения к «папизму» были невозможны — в ней господствовал абсолютно «гибеллинский» принцип, идущий от Рюриковией и укрепленный их вассалитетом с Чингизидами.
Неудивительно, что выращенный на этих принципах московский князь не был благосклонен к экономическому, а значит, в будущем неизбежно и политическому, усилению церковной корпорации. Соответственно, понятны и его симпатии как к нестяжателям в целом, так и к пресловутым «жидовствующим» в частности, которые удивительным для многих образом, также были заинтересованы в союзе с государем всея Великая Руси.
Но силы были слишком неравны. Объективно молодому, неорганизованному даже не движению, а разношерстному направлению мысли было сложно конкурировать с мощной корпорацией с многовековой русифицированной традицией, признанной и православным миром, и католическим Западом, к фактору которого мы вернемся позже. Субъективно, позиции церкви усиливались тем, что ее лоббисты имели в полном смысле этого слова доступ к телу Ивана через его супругу и мать его детей Софию Палеолог.
Еще один интересный момент в этой конкуренции проектов — это их геокультурный аспект. Обычно идейные московиты выставляют религиозных диссидентов того времени не только криптоиудейской сектой, но и неким чужеродным космополитическим феноменом, а его противников — защитниками, в том числе, национально самобытного «суверенного православия».
Однако не будем забывать, что Софию сосватали за Ивана из Венеции и Рима. И Юрий, и Дмитрий Траханиоты, насколько можно судить, были сторонниками поздней византийской линии — унии с Римом. Придворным врачом Ивана III был открытый католик и убежденный сторонник унии Никола Булев. Проуниатские или парауниатские настроения были сильны и в православном истеблишменте Новгорода, находящегося между Московией и Литвой с ее западной Русью. Интересно, что в Литву уходили корни идеолога церковно-государственной инквизиции Иосифа Волоцкого. Откровенно апеллировал к опыту католической инквизиции, превознося мудрость «франков», и новгородский архиепископ Геннадий.
То есть, в лице клерикалов мы видим вполне себе прозападную партию, ориентированную именно на западный мейнстрим того времени, и фактически стремящуюся внедрить на Руси католическую социально-религиозную модель. А именно — сильной церковной корпорации, которая благодаря консолидации в своих руках значительных ресурсов обладает возможностями воцерковлять мирян. Альтернативой же ей является по сути протестантская тенденция, противопоставляющая священству «народ Божий», и впервые давшая о себе знать еще в виде новгородского движения стригольников, бросившего вызов новгородскому же церковному истеблишменту, а не московскому князю. Интересно, что в интеллектуальном отношении эта партия была ориентирована на самое передовое для того времени пространство мысли Андалусии, в котором происходил обмен идей и полемика исламских, иудейских и христианских теологов. В геополитическом же отношении ее сторонники, насколько можно судить, лоббировали союз России со странами юго-восточной Европы: Османами, Крымом, Венгрией.
Итак, консолидация Великороссии в унифицированное политико-религиозное пространство, которое при внуке Ивана III и Софии Палеолог окончательно станет Россией, действительно произошла вокруг Московии. Но собственно московской, исконно-московской у нее была, пожалуй, только политическая «генетика». Социально-политико-религиозная же сформировалась под влиянием византийско-западного, парауниатского проекта, частью которого были и «партия Софии», и иосифляне, и новгородский церковный истеблишмент. Новгородский элемент на стадии распада своей политической самостоятельности таким образом влился в единое консолидирующееся великорусское пространство, оказав на его формирование во многих отношениях решающее влияние.
При этом формирование московитской политической общности происходило не только вокруг конкретного геополитического центра, но и вокруг вполне конкретной асабийи, утвердившейся в нем. Эта асабийя сформировалась из стратегического союза московских Рюриковичей в лице князя Ивана III, осколков византийской династии Палеолог, утратившей свою страну, завоеванную мусульманами-османами, и общерусских клерикалов.
5. Иван Грозный: взлет и падение России
Отцом-основателем Российского государства, того фундамента исторической России, на котором периодически ломаются и строятся новые сооружения или их отдельные элементы вплоть до настоящего дня, стал Иван Грозный. До него Россия существовала в виде плода — Московии, зачатого от древней Руси, но помещенного в утробу суррогатной матери — Орды. Ребенок начал активно пинаться еще при Иване III, при котором Московия отказалась платить Сараю дань, но его роды принял его внук, оборвавший ордынскую пуповину. Если без лирики, то именно Иван IV радикально изменил геополитическую конфигурацию Северной Евразии, в результате чего Московия не просто перестала зависеть от ее центра, но и сама превратилась в него, уничтожив и завоевав Казанское, Астраханское и Сибирское ханства (последнее, правда, сделали действовавшие как ее агенты казаки) и начав проникать на Балтику и Кавказ.
Так как Иван IV — основатель России, его политическая, да и личная генеалогия важна для понимания ее «ДНК». О том, что его ближайшими физическими и политическими предками были Иван III и София Палеолог, из союза которых, поддержанного клерикальным истеблишментом и поддержавшего его идеологическую монополию, родилась новая правящая группа (асабийя), уже было сказано. Но это далеко не все ветви его политико-генеалогического древа.
Мать будущего Грозного была из литовского рода Глинских, возводимого к хану Мамаю. Если придерживаться этой версии, мы видим, как в его генеалогии переплелись линии двух связанных между собой и противостоящих набравшей силу Московии проектов — литовского и ордынского. По матери Елена Глинская была из рода сербского воеводы Якшича — тут ничего удивительного, это по сути та же византийская основа, что и у другой, главной его бабки Софьи.
Идейно-политически Грозный сочетал в своей самоидентификации римский миф, возводя свое происхождение к кесарю Августу, и ветхозаветный, называя себя «царем Израильским». Последнее следует запомнить, потому что далее мы еще вернемся к этой теме…
Хотя первым русским императором принято считать Петра I, таковым Ивана Грозного признавали еще император Священной Римской империи Максимилиан II и английская королева Елизавета I. Кстати об Англии. Вопреки мифу Александра Дугина и его последователей об извечном антагонизме России и Англии, фактически при Иване Грозном английский капитал проникает в Россию примерно так же, как скоро начнет проникать в Индию, подкупая ее правителей, благодаря чему и будет обретено могущество этой торговой империи. При содействии грозного для своих подданных и ближайших соседей царя английский капитал, хабом которого стали «Московская компания» и сеть «английских дворов» в ключевых русских городах, фактически устанавливает свое коммерческое господство в России. За что Иван IV получает менее известное прозвище — «английского царя».
Таким образом, слухи об изначальной антизападности России, в том числе при Иване Грозном, сильно преувеличены апологетами ее «особого пути». Россия воспринимается ключевыми державами и центрами силы Запада как его периферийная, представляющая интерес часть — будь то в качестве источника природных ресурсов и рынка сбыта для английского капитала или потенциального союзника в борьбе против османов для ряда европейских монархий, или объекта миссионерства либо вовлечения в унию — для Рима.
Кстати об османах. Для католических монархий Западной Европы на тот момент это была внешняя угроза номер один. Я не случайно выделяю католиков, а не пишу о христианах в целом, потому что в войне католиков и протестантов, которая охватит Европу чуть позже (в первой половине XVII века), а после, с созданием Вестфальской системы драматически изменит ее политический ландшафт, создав современную Европу государств-наций, османы поддерживали протестантов и служили для них вдохновляющим примером. Так голландские гёзы (