Боковым зрением он заметил, как двое, вышедшие из машины, начали словно невзначай обходить его слева. Игорь сделал два шага вперед, вплотную приблизившись к Артему.

— Я знаю, о ком ты, — неожиданно нормальным голосом произнес мужчина в солнцезащитных очках. — Но он жив. Пацан просто оказался не в том месте и не в то время. Это толчок судьбы. А ты кто? Мусор? Или адвокат?

— «Вы», — лучезарно улыбаясь, снова поправил его Павлов. — Не «ты», а «вы».

Он стоял, выпрямив спину, и расслабленно смотрел на окружавших его мрачных типов, причем смотрел рассеивающе-плавающим взглядом, не фокусируя взгляд на ком-либо конкретно. Артем знал, что у заключенных бытовало правило избегать прямого взгляда в глаза, это трактовалось как откровенный вызов.

— Ладно. Вы его адвокат?

— Это не важно.

— Я все равно узнал вас. Телевизоры иногда смотрим, газеты читаем, — бандит уже не улыбался. — Так вот слушайте. Говорю при очевидцах, свидетели все в судах, так сказать… Не там ищете, уважаемый. Одессит тут не при делах, и вообще, это война системы. Ищите ментов. Это им было выгодно весь этот спектакль устроить. Они звезды на свои погоны голимые получают, а из-за них люди невинные мрут… Пацана малолетнего зарезали, женщин, вот на этом самом месте зарезали, как баранов! Что, скажете, расходный материал?!

— Я так не считаю.

— Ищите корни в мусорской яме, — угрюмо повторил уголовник. — Только это гиблое дело. Менты своих не сдают. Так и скажите в своей передаче. Все, пошли.

Мужчины медленно отступили и молча направились к памятнику.

— Уф… Ну у вас и нервы, Артемий Андреевич, — выдохнул Игорь, вытирая выступивший на лбу пот.

— Вы, Игорь, слишком волнуетесь. Спасибо, что рядом встали, но будьте поспокойнее. Я же видел, у вас рука так и чесалась к стволу потянуться. Хорошо, что до этого не дошло, иначе тут через пару дней еще два холмика нашли бы, причем без табличек.

— А вы юморист. Куда теперь?

— В церковь. Пора исповедаться.

Садясь в машину, Павлов бросил последний взгляд на памятник. Опустив головы, мужчины крестились.

— Как вы думаете, кто эти ребята? — спросил он. — Остатки «филинов»?

— Нет. От «филинов» уже ничего не осталось, кроме историй. Сюда чуть ли не все уголовники теперь съезжаются, будто на мощи святого.

— Знаете, Игорь, какие молитвы самые искренние?

«Ниссан», развернувшись, медленно пополз по гравийке.

— Ну, какие?