А вот Найда не молчала:
— Ну-ка, прекратите переглядываться! Будто я не понимаю, что Конан пока не хочет быть моим мужем! Но — мало ли чего он «пока» не хочет! А вот я сказала, что всё равно хочу, и буду его женой! — она в сердцах снова топнула маленькой ступнёй по земле.
Никосс, вздохнув, как бы в приливе отцовской любви, широко улыбаясь, подошёл к дочери, и принял своё гневающееся чадо в отцовские объятия:
— Как ты прекрасна, Найда! Вылитая мать! Даже в гневе! И, разумеется, твоё слово для меня — закон!
Тут его сомкнувшиеся руки образовали вокруг миниатюрной фигурки прочный как бы кокон, и чародей подмигнул киммерийцу:
— Давай!
Конан, успевший выдернуть из груди Ханны свой верный кинжал, и подхватить с земли суму, крикнул, уже на бегу:
— Сколько?!
— Ну, минут десять точно выдержу! Я ещё не совсем старик!
— Отлично! Успею добежать до границы Гиркании!
— Да ты что?! Ведь до неё — семь миль!
— Всего-то?! Жалких семь миль?! Успею! Ты, главное, не отпускай!!! — Конану пришлось перекрикивать возмущённо ругавшую его и его союзника Найду, сулившую им на головы всяческие кары, когда вырвется, — Спасибо, Никосс! Спасибо и тебе, Найда! И — прощай! Прости, но быть, пусть и твоим мужем, но — вечным подкаблучником — не по моей свободолюбивой натуре!
За десять минут Конан и правда — успел добежать до границы Гиркании.
И даже переплыть на другой берег широкого Пунта Вазарийского…
Конан и тринадцатый подвиг Геркулеса*
* Сразу оговоримся: Разумеется, никаких древних греков в Гиперборейскую эру ещё не существовало! Но прообраз этого замечательного, воистину народного, героя, уже прославлялся в современных Конану мифах, легендах и преданиях. Поэтому в дальнейшем для простоты мы будем продолжать именовать его именно так.
— Тпру! Стоять — стоять, я сказал! Спокойно, спокойно… Ничего нам эта большая кошка не сделает! — похлопыванием по шее и ободряющим тоном Конан старался успокоить Рыжего, своего лучшего коня. Нервная дрожь благородного животного легко ощущалась под его огромной загрубелой ладонью.
Когда жёлто-песочная львица вдруг откуда ни возьмись возникла посреди дороги, варвар только огромным усилием своих могучих ног, и громким окликом смог удержать коня на запущенном и полузаросшем лесном просёлке, одной рукой мгновенно выхватив любимый меч, а другой натягивая удила нервно всхрапывающего и подающего назад мощного жеребца. Но против природных инстинктов тяжело бороться: тот продолжал перебирать копытами, опасливо кося на хищника, и норовя отодвинуться подальше от такого неприятного «соседа».
Сам же Конан теперь смотрел на появившееся животное с недоумением.
То, что нападать странный зверь не будет, он понял мгновенно. Голодная, охотящаяся львица так себя не поведёт. Она не ляжет в пыль посреди дороги, и не будет тереть морду лапой, иногда вскидываcь вверх, и тихонько подвывая. Значит, осталось немного: догадаться, чего ей нужно от Конана. Ведь не просто так она появилась перед ним здесь, в заброшенных и пустынных «чёрных» лесах Черноречья, издавна не пользующихся популярностью даже у местных разбойников. Ведь «чёрными» они были не только по цвету, наводя тоску и уныние своей тёмной, словно сморщенной, хвоей и листвой. Дурная слава не возникает сама по себе. Чьи-то древние заклятья и злоба, похоже, всё ещё угнетали здесь всё живое.