После того, как двое негодяев были связаны от души, и в гнусные лживые рты были вставлены кляпы, Конан обошёл помещение с высоченным потолком по всему периметру. Покачал головой:

— Похоже, погреб выкопан недавно. Не более пяти лет. Ну правильно: до этого доходы имелись хоть какие-то. Ладно. — он указал на два огромных щита, действительно утыканных острыми стальными шипами в добрый фут длиной, и покрытых буро-ржавыми потёками от запекшейся крови, — Сейчас я сниму с них нашу скамейку и табуреты. После чего верну механизм в обычное, заряженное, положение. А потом…

— Что — потом?!

— Ну, от тебя зависит. Но мы можем и оставить этим милым людям жизнь. И даже просто — отпустить их. Решай!

— А чего тут решать! — ротик Найды кривился в хищном оскале, дыхание прерывалось от распиравшей девушку злости, — Раз они так — с людьми, то и мы должны… Воздать по заслугам! Хотя бы в память о загубленных! Зуб за зуб, око — за око!

— Древнейший кодекс законов. Ещё Хлодгара Великого. Жестоко, но — справедливо. Вот только… Не хочешь, когда очнутся, послушать? Вдруг у них есть… Оправдания?

— Вот уж не нужны мне их оправдания! Как и мольбы! Они-то сами — много щадили?! — Найда кивком указала на орудия пыток, — А ведь прекрасно понимали, что всё, что есть у упавших на колья, но чудом выживших бы — и так — уже их!.. Значит, просто куражились! Мерзкие твари…

Конан согласился:

— Обстоятельства складываются явно не в пользу обвиняемых. Состав преступления налицо. Как и улики.

— Это ты где научился так выражаться? Прямо — чиновник в королевском суде!

— Вот-вот. Там и научился. В каких только странах и королевствах к чему только меня не приговаривали!.. Ладно, за дело.

Чтоб разобраться в нехитром механизме, опрокидывавшем кровати в подвал, много времени не ушло. Как и на то, чтоб вернуть обе постели в «заряженное» состояние. Как сказала по этому поводу Найда — «готова снова их мышеловка!».

После чего Конан перетащил на «гостевые» постели и трактирщика и его милую жёнушку, позаботившись удалить с зубьев скамейку и табуретки.

Они с Найдой терпеливо прождали с полчаса, пока негодяи, которых Конан со злости треснул от души, очнутся. Поскольку они лежали на кроватях в разных комнатах, видеть друг друга не могли. Зато отлично слышали заглушённые кляпами мычания и стоны.

Конан, стоя над мужчиной, сказал, так, чтоб его было слышно и в соседней комнате:

— Именем Митры Пресветлого. Я, Конан-варвар, беру на себя эту миссию. Я и судья и палач. Ваши преступления считаю доказанными. И пусть я — и не король, или падишах, чтоб вершить правосудие, я это сделаю. И на мою совесть ваша смерть тяжким грехом не ляжет. Наоборот: я буду рад, что больше вы, мерзавцы коварные, не прервёте ничьей жизни! А сейчас у вас минута. Можете помолиться!

Мужчина, намочивший постель самым постыдным образом, и пустивший слезу, явно так и делал: что-то бормотал, подкатив глаза к потолку. Зато его жена, на которую Конан пошёл взглянуть, вела себя иначе: вся извертелась, в тщетных попытках ослабить свои путы и освободиться! А уж смотрела на варвара — куда там какой змее!..

Конан сказал Найде:

— Будешь смотреть, как они упадут?

— Нет! Я… Я подожду тебя в большом зале.