– Родни точно не было. А привязан… Младшая на голову слабая, средняя – на передок, бабка страшна как война. Кому они сдались?

– А отец Мани? Кто он?

– Этого тебе, милый мой, никто не скажет. Да и Галька-покойница вряд ли знала. – Он суетливо перекрестился.

Минус одна версия, сказал себе Бабкин. И все-таки как бы папашу-то найти…

Он спросил насчет алиби Ольги и Синекольского на день смерти Шаргуновой и ожидаемо услышал, что упомнить это не в человеческих силах. Слишком много прошло времени.

Постепенно сужая круги, Сергей подбирался к теме, которая интересовала его больше всего.

– А вот был у вас такой Бурцев…

– Был, да сплыл, – отрезал Ляхов. – От долгов утек, тому уж много лет как. И никто его с тех пор не видал. У него, говорят, под Свердловском, который нынче Екатеринбург, предприятие по добыче минералов. Он там под другой фамилией хозяйничает. Не иначе как Наташка, Ольгина мать, у него научилась.

– В каком смысле?

Старик хихикнул.

– Так ведь она тоже из Русмы сбежала, едва мужа похоронила. Тот долгов набрал, как дурак карамелек. Был у нас такой Митька Грицевец, пристрелили его в девяносто шестом… Лютого нрава мужик! Он бы свои деньги назад стребовал, да Наталья смылась под шумок, пока не начали считаться, кто кому должен. А уж к Колькиной матери никто не полез, она не в себе была. Маразмус сенилис! Слыхал о таком?

– Доводилось, – сказал Бабкин и выстрелил наугад. – А вот скажи мне, Алексей Иванович, золотой ты мой человек… Колю Белкина, гниду эту, – кто прикончил?

Старик ахнул, тревожно обернулся и обшарил взглядом пустоту за спиной. Дернул небритым подбородком, собрал пальцы в щепоть и зачем-то перекрестил ковер на стене. Затем перегнулся через весь стол, придавив отупевшую муху, и с ужасом прошептал, обдавая Бабкина удушливым запахом старческого рта:

– Я его убил. Я!

Как я увела русскую из нашего дома?

Очень просто. Скормила Луне пучок трав из мешочка, который всегда ношу при себе. Накануне я обновила запас мохнатой кровянки и портулака – как чувствовала, что они пригодятся.

Коза закряхтела и начала рожать. Я прибежала к Андреасу, знаками показала, что происходит, и он бросился за мной. Роды у козы всегда должен сопровождать человек, а Луна еще ни разу не становилась матерью.

Новорожденные малыши умерли у него на руках. Кровянка для них ядовита. Андреас так плакал над маленькими тельцами! И Мина плакала, и моя мать, словно эти крошки могли вернуть радость в нашу семью.

Каждый спасается как может.

Если ты схватишь ящерицу, она отбросит хвост. А пойманный человек отрезает от себя собственные куски.