Бабкин надолго замолчал.
– Повторяю свой вопрос, – наконец сказал он. – Есть новости?
– Так можно или нельзя?
– Можно. Но зависит от почвы и не только от нее. Официально принятый срок полного разложения тела – пятнадцать лет. На практике обычно года-двух хватает. Через два могут оставаться сухожилия, мышцы… Запах был?
– Только из одного гроба, но совсем слабый.
– Что значит – только из одного? – Бабкин даже остановился под фонарем, и его немедленно облаяла из подворотни дворняга. – У тебя их там сколько? Макар!
– А вот если мумификация? – сказал Илюшин, будто не слыша. – Ты что там, хвост собаке прищемил?
– Мумификация все очень затрудняет. Ты имеешь в виду – естественным путем?
– Ага.
– Ну, в сухой почве, да, бывает. Тоже за год-два. Чем глубже похоронено тело, тем дольше разлагается. Слушай, тебе все эти вопросы надо эксперту задавать, а я не эксперт – так, нахватался по верхам от наших. И ты уже расскажешь мне наконец в чем дело, или так и будешь наводить тень на плетень?
– Сразу видно человека, гостящего в русской деревне, – почтительно заметил Илюшин. – Плетень! Как много в этом звуке!
«Убить упрямую тварь», – бессильно подумал Сергей.
– Завтра все расскажу, – пообещал Макар. – Мне пока нужно кое-что обмозговать.
Бабкин двинулся дальше, пытаясь сообразить, о каких телах, да еще мумифицировавшихся, мог говорить Илюшин. Ясно было только одно: отыщи он труп Белкиной-Гавриловой, вопроса о четырех или двадцати годах захоронения не возникло бы.
Он возвратился мыслями к Шаргуновым. Матери Ольги не было известно об их родне. Библиотека, конечно, в этот поздний час была уже закрыта, а спросить у Марии Семеновны адрес или хотя бы телефон Сергей не догадался. Он взглянул на табличку, прибитую к ближайшему забору, и обнаружил, что название улицы ему знакомо. Он сам записал его в блокноте каких-то двадцать минут назад.
– Буровая, Буровая, – бормотал Сергей, ища нужный дом. – Почему ты, улица, Буровая? Что здесь бурили?
Из лопухов выскочила курица и заполошно метнулась ему под ноги.
– Тьфу, черт!
Навстречу Сергею попадались то алкаши в картузах, окидывавшие его мутными взорами, то коренастые женщины с веселым румянцем. У этих, напротив, взгляды были цепкие и любопытные; точно вязальными крючками, из Бабкина вытаскивали все петли личной жизни: разведен, женат вторым браком, детей нет, непьющий. Непьющий! Тут взгляды из просто заинтересованных превращались в глубокомысленные, словно женщины стремительно обдумывали некую идею и уже готовились переходить к ее реализации.
Будучи третий раз подвергнут этой незримой процедуре, Сергей почувствовал себя неуютно. Но нужный дом вдруг сам вышел вперед, решительно раздвинув соседние заборы.