Наталья невесело улыбнулась.
– Единственный человек, который мог его утопить, – это я. В Русме у Коли не было врагов.
– Может быть, кто-то очень симпатизировал вам…
Она покачала головой.
– Я была жирная, неповоротливая, забитая… во всех смыслах. Нет, никто не мстил за меня, если вы об этом.
– У Шаргуновых были родственники?
– Нет… кажется, нет. А почему вы спрашиваете?
«Потому что если ты заподозрила собственную дочь в убийстве младшей Шаргуновой, до этого мог додуматься и кто-то другой».
– Просто уточняю, – солгал Бабкин.
Возвращаясь поздно вечером в гостиницу, он думал о том, что рассказала Белкина.
Все трое Шаргуновых умерли в течение короткого времени, и если существовал тот, кому были дороги мать, дочь и бабушка, он вполне мог желать смерти виновнику. Отомстить сразу у него не было возможности – Наталья увезла дочь из поселка. Но допустим, они столкнулись много лет спустя…
Сергей позвонил Илюшину.
– Макар, та русская пара в отеле… Они по-прежнему торчат у бассейна или уехали?
– Не знаю, проверю. А что?
– Сбрось мне их фамилии и сфотографируй.
– Подозреваешь, они из Русмы? – понял Макар.
– Допускаю.
– У Гавриловой были враги? Такие серьезные, чтобы мстить выросшей девчонке двадцать с лишним лет спустя?
– Слушай, это ты меня сюда заслал, – флегматично сказал Бабкин. – Я всего лишь отрабатываю версии. Пока ясно, что здесь за одно лето созрели три трупа, из них один стопроцентно криминальный, а к двум другим есть вопросы. Так что сбрасывай фотки и не выеживайся. У тебя новости появились?
– Нет, – сказал Макар. – Слушай, можно визуально отличить труп двадцатилетней давности от, скажем, четырехлетней?