Книги

Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

22
18
20
22
24
26
28
30

Тот усмехнулся:

— А ничего особенного! Сказавши «а», надо сказать и «б»: соединить все эти землянки, начиная с сортировки и кончая эвакопалаткой, подземными коридорами. Будет у нас «метро имени 24-го медсанбата», — рассмеялся он.

Мысль эта всем понравилась. Посмотрели на свой план и убедились, что работа эта будет уже не так трудна, тем более что переходы можно будет отделывать не столь тщательно, как лечебные помещения, да и людей уже имелось предостаточно — почти все землекопы освободились.

В этот день поздно вечером, когда большинство санбатовцев легло спать, в расположение батальона вернулся комбат Васильев. Его вызывали на совещание в штаб дивизии ещё вчера, а вернулся только сейчас. По приезде он немедленно вызвал к себе командиров рот, взводов и остальных подразделений. Так как в его землянке, конечно, все не могли уместиться, то собрание провели наверху под деревьями. Комбат сообщил, что вчера, то есть 31 августа 1941 года, немцы заняли станцию Мга, продвигаются по левому берегу Невы и ведут бои за овладение крепостью Шлиссельбург.

— Таким образом, теперь Ленинград полностью отрезан от страны, и нам предстоит пережить трудное время. Правда, — добавил он, — запасы продовольствия и боеприпасов в городе имеются значительные, но и народа в нём осталось немало, эвакуировать удалось далеко не все предприятия. А тут в город прибыло много беженцев из Эстонии и Латвии. Наша дивизия, измотанная предыдущими боями, отведена в армейский резерв и должна привести себя в порядок, пополниться личным составом за счёт того, что даст город Ленинград и удастся набрать из тыловых частей. В частности, — сказал Васильев, — от нас забирают взвод охраны. Предложили охрану организовать из санитаров. Нам следует обосноваться прочнее, вероятно, дивизия будет в дальнейшем занимать оборону здесь. Начсандив поэтому разрешил срок работ по устройству увеличить, но делать всё так, как будто бы медсанбату здесь придётся зимовать. Если нам недостаёт каких-либо материалов, разрешили послать несколько машин в город и, что сумеем, привезти оттуда.

Вот, примерно таким было содержание речи комбата. Всех хотя и удивило, и огорчило известие о взятии Мги, но всю важность этого события как-то никто не оценил. Последнее время они привыкли слышать, как немцы захватывали разные крупные города, но относились к этому недостаточно серьёзно, поэтому взятие фашистами какой-то, почти никому не известной, станции Мга никого особенно не поразило. Сообщение комбата о полной блокаде Ленинграда тоже пропустили мимо ушей и значения этому не придали. А вот то, что можно будет закрепиться на этом месте надолго, всех обрадовало: беспрерывные передислокации прошедшего месяца так измотали, что длительной остановкой санбатовцы были довольны, да и начатую работу по устройству «подземного» медсанбата хотелось завершить.

Комбат сообщил также о том, что санитарный взвод батальона получил в санотделе армии душевую установку с дезинфекционной камерой. Уже подыскали место на той же речке, немного ниже по течению, и со следующего дня предполагали начать санобработку личного состава дивизии, очередь санбата ожидалась через несколько дней. Этому сообщению тоже все порадовались, ведь никто по-настоящему не мылся уже почти два месяца, если не считать купания в каналах Гатчины и некоторых озёрах Карельского перешейка. Ходили слухи, что у части санитаров на белье появились нежелательные гости.

На следующий день с ещё большим рвением продолжали работы по строительству землянок. Для установки перекрытия на поперечных брёвнах верхней рамы укрепили стойки. На них положили конёк из тонких брёвен, а на него опёрли стропила. На крышу пошли наколотые Колесовым и другими плотниками плахи, их прибили гвоздями, щели между плахами заложили лапником, нарубленным с ёлок, сверху придавили рядом сосновых жердей и наконец, засыпали землёй. В полукилометре от территории санбата накопали дёрн и уложили его поверх земли.

За два дня закончили сортировку и весь перевязочный блок. Вне очереди пришлось готовить помещение для электростанции, так как увидели, что без света оборудовать землянки внутри просто невозможно. Когда электрик провёл в землянки свет, и там зажглись первые лампочки, стало ясно, что помещения получились хотя и внушительные, но для лечебных целей, особенно в качестве операционно-перевязочного блока, непригодные.

Целую ночь Алёшкин ворочался и думал, как привести построенные землянки в надлежащий вид. К утру решение пришло. «Если, конечно, не заартачится комбат, но, к счастью, они с Прохоровым уехали в Ленинград. Рискну», — подумал Борис.

Позвав Аристархова и Наумову, Алёшкин изложил им свой план. Вскоре сёстры и санитары операционно-перевязочного взвода, освобождённые от всех других работ, принялись за дело. Стены операционной и перевязочной землянок обили утеплением от палаток, следом взяли белые бязевые пологи от них же, и Аристархов совместно с другими санитарами постарался как можно ровнее и аккуратнее натянуть их по всему периметру помещения, закрывая потолок и стены. Полог хорошо укрепили гвоздями, земляной пол выровняли, покрыли брезентом, на нём расставили операционные столы — стационарные и носилочные, развернули необходимые укладки, электрик укрепил проводку и повесил лампы над каждым столом. Яркий свет лампочек словно преобразил пространство: всем показалось, что это какое-то солидное подземное здание. Предоперационную и предперевязочную обтянули простынями, и они тоже приняли вполне приличный вид.

Всё это делалось втайне от врачей, медсестёр и санитаров других подразделений. Когда их пригласили посмотреть на операционно-перевязочный блок, они не скрывали восторга.

К вечеру этого же дня окончательно оборудовали сортировку, её стены также обили байковыми палаточными утеплениями. Вдоль обеих длинных стен из брёвен сделали козлы высотой около полуметра и на них разложили пустые носилки. Для Сангородского была отделана маленькая земляная клетушка, стены её обили одеялами, а на потолок натянули простыню. В этой пристройке разместился небольшой топчан, на который положили матрац, рядом установили крохотный столик на ножке, врытой в землю. Лев Давыдович остался очень доволен своим жильём, однако остальные врачи, медсёстры и санитары пока оставались «бездомными». Борис распорядился, чтобы Красавин и Колесов руководили дальнейшим строительством лечебных помещений, а весь состав медицинской роты со следующего дня переключить на строительство жилья.

Несколько санитаров выделили на оборудование ходов сообщений между землянками. Первый такой ход и, пожалуй, самый длинный — метров тридцать, пролегал от сортировочной землянки до операционного блока. Ходы решили делать шириной около одного метра и глубиной до двух. Стены также забирали деревянными заборами, сверху настилали накат, закрывали лапником, землёй и дёрном. Работа по устройству ходов оказалась нетрудной — уже имелся опыт, лес для заборов остался от землянок, и дело спорилось быстро.

Аристархову Алёшкин поручил оборудовать землянку для санитаров медроты. Котлованы для неё были вырыты по другую сторону дороги, ближе к речушке и кухням. Землянку для медсестёр, вместе с которыми изъявили желание поселиться и женщины-врачи, устроили немного в стороне, за эвакопалаткой.

Распределив работу на этот день между всеми, Борис решил позаботиться о землянке и для себя. Вместе с одним из санитаров он вырыл котлован размером три на два метра в обрывистом берегу речки, метрах в трёх от землянки санитаров. В одной из стен прокопал отверстие для двери и окна. Всё это сделалось быстро, вечером работа в общих чертах была закончена. Разумеется, в каждую жилую землянку электрик провёл свет.

На следующий день, а это было уже 5 сентября, из Ленинграда вернулись комбат и Прохоров, они привезли ручные продольные пилы, гвозди разных размеров, электропровод и много других строительных мелочей и инструментов. Самое главное, они привезли сотни две больших листов фанеры. Прохоров сказал, что он договорился с одним авиазаводом, на складе которого этой фанеры «до чёрта», обещали ещё дать машины три-четыре.

Теперь стены в некоторых землянках предполагалось обить поверх жердей фанерой, а если удастся, то и потолок. Таким образом была оборудована госпитальная палата. Два листа фанеры Борис выпросил для своей землянки, использовав их на одну из стен и потолок. В окно вставил палаточную раму, дверь из мелких жердей сбил Колесов. Навесили её на два куска ремня, и у Алёшкина получилась вполне приличная, как шутил Сангородский, квартира.

Осмотрев сделанное, комбат остался доволен и предложил обить фанерой стены аптеки и лаборатории, кроме того, из неё же около кухни построили небольшой навес, под которым врыли в землю столы и скамьи. Это место должно было служить клубом и столовой.

После того, как эти работы подошли к концу, закончилось рытьё сообщений и окопов для стоянок машин, а также и землянок под склады, все стоявшие до этого палатки были убраны. В медсанбате над землёй, кроме кухонь, не осталось почти ничего.