Они в нерешительности остановились. В этот момент из леса выскочили две отставшие санитарные машины и полным ходом понеслись к мосту. Фаина села в кабину и приказала шофёру съехать на берег, а когда через несколько минут остальные машины к ним присоединились, она снова высунулась из кабины и крикнула:
— Эй, сержант, взырывай мост-то! Чего ждёшь? Смотри, фашисты в плен возьмут, — и засмеявшись, приказала ехать в медсанбат.
В батальоне она доложила только о том, что у шофёра Ванечки не вовремя спустил баллон, и что ему за это надо дать наряд вне очереди. Но в первой машине находился раненый инструктор политотдела дивизии, он слышал и видел всё, что произошло на мосту. Письменно он доложил об этом начальнику политотдела, и по его ходатайству Фаина была награждена медалью «За отвагу». Это была первая награда в медсанбате. Правда, пока пришёл только приказ о награждении, саму медаль вручили гораздо позднее, но в тот период времени, во время отступления, наград удостаивались очень редко.
Прибыл новый командир медсанбата, военврач третьего ранга Васильев. Это был кадровый военный, служивший до войны старшим врачом пехотного полка в Ленинграде. На одном из мест временной дислокации медсанбата в каком-то лесу, когда Борис, пользуясь небольшим затишьем в поступлении раненых, вечером сидел около операционной палатки на замшелом пеньке и с наслаждением курил, к нему подошёл какой-то военврач, совершенно незнакомый, назвал его по имени и отчеству и заявил:
— Я ваш новый командир медсанбата, моя фамилия Васильев. Я надеюсь, что мы сработаемся. Как мне сказали в санотделе армии, а также подтвердил и начсандив товарищ Исаченко, ведущий хирург медсанбата, врач второго ранга Башкатов заболел. Пока он не выздоровеет, вы будете его замещать, ну и, конечно, командовать своей ротой. Я скажу прямо, в хирургии я ничего не смыслю, в этом деле буду полагаться на вас. Если вам будет нужна какая-либо помощь административного порядка, в любое время обращайтесь ко мне. Сейчас появилась возможность отдохнуть?
— Да, — ответил Алёшкин, — раненых пока мало, вот и удалось перекур устроить.
— Ночью начнём передислокацию на новое место. Теперь уже за нашу старую границу, почти к самому Ленинграду, — грустно сказал Васильев. — Ну, да по этому поводу я ещё дам команду, а пока отдыхайте, — и, козырнув Борису, он ушёл.
Помимо смены командира медсанбата, за этот отступательный период в дивизии произошли изменения более существенные и важные. Но личный состав батальона, до предела загруженный работой, не имел ни времени, ни возможности о них узнать, и они стали предметом обсуждения и толков только тогда, когда медсанбат оказался в районе Авволова, где и обосновался на более или менее длительный срок. Пользуясь правом повествователя, мы расскажем об этих переменах сейчас.
Во-первых, почти одновременно с заменой бывшего командира дивизии вместо раненого комиссара дивизии прибыл новый. Как мы помним, генерал, назначенный ещё в Софрине, в военном отношении был, очевидно, не особенно хорошо подготовлен, ведь он умудрился потерять свой штаб, а, следовательно, и управление дивизией в первый же боевой день. Вместо него назначили полковника из пограничников, но и ему на этой должности удалось продержаться всего около десяти дней. В одном из арьергардных боёв, где, пытаясь дать возможность дивизии оторваться от врага, отчаянно сражалась часть 41-го полка, новый командир дивизии принимал личное участие, был тяжело ранен и эвакуирован в Ленинград. Некоторое время дивизия вообще не имела командира, его заменял молодой майор, начальник штаба Юрченко. Перед прибытием медсанбата в район Авволово в дивизии появился новый командир, полковник Климов — кадровый военный, командовавший до войны полком где-то под Псковом. В медсанбате о его назначении узнали сразу, потому что его жена-врач, прибывшая в дивизию вместе с ним, была назначена в батальон.
За это же время произошли большие перемены и в командном составе полков: некоторые командиры и врачи погибли в боях, многие были ранены. Одним словом, 65-я cтрелковая дивизия подошла к старой границе почти в половинном составе, где наконец-таки её сменили свежие соединения, уже прочно подготовившие и сумевшие, как известно, удержать оборону на этом рубеже до конца блокады Ленинграда.
В тяжёлых отступательных боях дивизия потеряла не только значительную часть людей, но и большую часть артиллерии, транспорта, боеприпасов и продовольствия. Единственным подразделением, сумевшим почти полностью сохранить всё своё имущество, оказался медсанбат. И как сказал на совещании начальник политотдела дивизии, это произошло благодаря мужеству и энергии всего личного состава батальона и, прежде всего, врачей, командовавших его подразделениями.
Так или иначе, медсанбат наконец-таки остановился, причём остановился так, что ему не нужно было сразу же принимать большое количество раненых. Он мог спокойно развернуться и привести своё хозяйство и людей в порядок.
Новый командир дивизии через начсандива Исаченко приказал выдвинуть вперёд, километра на четыре от основного расположения батальона, особый отряд, который должен был принимать на себя небольшой поток раненых, поступавших из частей. Они всё же могли быть, ведь дивизия не ушла куда-то в тыл на отдых, а находилась во втором эшелоне обороны, и её личный состав мог нести потери от артиллерийского и даже миномётного огня.
После небольшого совещания, проведённого командиром медсанбата Васильевым, решили в этот отряд выделить три палатки ДПМ: сортировку, операционно-перевязочную и эвакопалатку. Возглавлять отряд поручили командиру медроты Алёшкину. Ему выделили следующих врачей: Картавцева, Скворец и жену комдива Климову. Начальником сортировки по рекомендации Сангородского назначили одну из его помощниц, фельдшера Тарасову, а руководить эвакуацией поручили командиру санитарного взвода врачу Перову. На него возлагались следующие обязанности: первая — вывозить раненых из полков, для чего выделили три санитарных машины, дежурившие при ППМ; вторая — организовать вывоз обработанных раненых в распределяющий эвакопункт (РЭП), для чего две машины РЭП постоянно дежурили в отряде; третья — вывозить на этих же машинах особенно тяжёлых раненых, требующих обязательной госпитализации, в расположение основной части медсанбата. Этих раненых было решено в отряде не оперировать, а оказав им жизненно необходимую помощь, немедленно вывозить в медсанбат.
Отряд Алёшкина, как его стали называть, пробыв в районе Авволово около трёх часов, отправился обратно, ближе к передовой. Впереди, оторвавшись на полкилометра, на санитарной машине ехали Алёшкин и Перов, выбирая подходящее место. Хотя по карте оно и было определено, но требовалось проверить его на местности. Как и ожидалось, точка, намеченная командиром медсанбата на карте, оказалась непригодной: это была болотистая низинка, заросшая осинником, среди которого большие брезентовые палатки были бы видны и с воздуха, и с земли, как на ладони, особенно в связи с наступавшей осенью, когда опадут листья. Посовещавшись, «разведчики» решили ехать дальше, ещё ближе к передовой.
Через километр от указанной им точки они увидели довольно значительный лесной массив из елей и сосен, расположенный на небольшом песчаном возвышении, через которое от шоссе вела лесная дорога. Оставив на перекрёстке одного из взятых с собой санитаров, они углубились в лес и метрах в трёхстах от шоссе обнаружили хорошую поляну, окружённую высокими елями и берёзами. На самой поляне группами росли те же деревья. Свой выбор остановили на этом месте.
Дело шло к вечеру, где-то вдалеке слегка погромыхивало, видимо, не только 65-я стрелковая, не только 3-я армия, отступавшие с упорными боями, были истощены и измотаны. Очевидно, что и противник потерял свой наступательный порыв, выдохся, и, столкнувшись со свежими частями и хорошо оборудованной линией обороны, вынужден был остановиться и тоже перейти к обороне.
Вскоре подъехали и остальные машины отряда. Место было одобрено всеми, прибывшие приступили к развёртыванию и оборудованию палаток. Через три часа палатки были установлены, более или менее оборудованы и подготовлены к приёму раненых. К счастью, лужайка оказалась достаточно удобной и ровной, так что подготавливать место для палаток, то есть вырубать деревья и выкорчёвывать пни не пришлось. Ну, а вырубку нескольких кустов и выравнивание необходимой площади для пола лопатами все уже привыкли за работу не считать.
Немного в стороне от медицинских палаток решили устроить жильё для личного состава. Предполагалось, что отряд простоит на этом месте неопределённо долгое время — неделю, две, а может, и месяц, поэтому нужно было устроиться поосновательнее, тем более что спать прямо на земле стало уже невозможно: холодно и сыро. Случилось так, что все самые сухие места на поляне заняли медицинские палатки, а для жилья осталось место более низкое и сырое.
Ночь все провели в сортировочной палатке. Поужинали кашей, сваренной поваром ещё в пути. Само собой разумеется, что у отряда была своя полевая кухня (как мы помним, в медсанбате их имелось три). Ни ночью, ни утром раненых не поступало, и поэтому с первыми же лучами солнца все приступили к сооружению жилья. Санитары, заняв место на краю поляны под большими елями, натянули двумя скатами один из палаточных полов, прикрепили к нему по периметру плащ-палатки, пол устлали лапником. Получилась довольно вместительная самодельная палатка, в которой смогли разместиться те 20 санитаров, которые входили в отряд. Шестеро медсестёр таким же образом соорудили палатку для себя, правда, в ней было тесновато, но, так как трое из них постоянно дежурили в операционной и сортировке, то места должно было хватить. Руководил постройкой этих жилищ старшина Красавин, ему же Алёшкин поручил построить из нескольких плащ-палаток жильё для врачей Скворец и Климовой. Последняя впервые в жизни попала в такие походные условия и была порядочно расстроена, так как совершенно не представляла, как она здесь будет существовать и работать. Ей, женщине уже немолодой, вероятно, старше 45 лет, пребывание в подобных условиях было не только непривычным, но и тягостным. Она не кичилась своим положением жены командира дивизии, оказалась толковым врачом, хотя и очень небольшим хирургом. Климова очень быстро сошлась со всеми, а с Таей они стали подругами.