Детина вдруг плюхнулся наземь и сызнова принялся собирать грязь в кучку.

– Нет, милок, не час нынче, – сказал ведьма, направляя на подобравшегося ближе ведьмаря жгуты из дыма. Но Дубина словно ее не слышал. Он полностью ушел в детскую забаву.

– Я говорю: не час! – Юга больно пнула лю́бого в бок. Тот дернулся и заплакал. – Сейчас мы чуток полетаем.

– Ногай-птицы… ногай-птицы… – забормотал гигант, в ужасе оглядываясь.

– Нет тут ногай-птиц, идиот! – взвизгнула ведьма, приметив, что ведьмарь умудрился подобраться к обережной черте еще на три шага. – А ну, на четвереньки!

Но вместо повиновения здоровяк вдруг вскочил на ноги и вытащил из-за пояса нож.

– Это еще что такое? – злобно сощурилась ведьма. – Ты на кого руку поднял? На колени!

Однако лицо детины внезапно обрело осмысленное выражение, он качнул головой…

Ведьма слишком поздно поняла, что в Дубине воскрес человек, пущай всего на миг, но этого зерна времени хватило, чтобы разум скинул оковы помутнения.

Бесцветные очи выпучились, будто их хозяйка все еще не могла поверить, что сталь в руках верного пса вскрыла ей яремную вену. Скорее всего Юга смогла бы себя спасти, но колдовство ослабло, дым рассеялся – подле оказался Войтех. И если рану от простой стали, даже самую страшную, ведьма способна вылечить, то порез от клинка ведьмаря исцелить не способен никто. Ибо сама Макошь благословила его разить нежить да нечисть.

Тело Юги стало падать, стремительно теряя молодость и красоту, но земли так и не достигло, претворившись в прах. Легкий ветерок тут же подхватил его и развеял над болотами. Дубина этого уже не видел – он снова ковырялся в глине. Войтех обернулся к спутнице: она, прижимаясь спиной к Грому, готовилась отражать нападение привидений.

– Немира, возьми меч Лисицы!

Девица подобрала клинок и вовремя отсекла обретшую краски, но все еще полупрозрачную лапу. Ее хозяин заверещал и с пущей яростью бросился на дерзкую воительницу. Гром снова и снова отражал вражеские мечи, топоры да булавы, оказавшиеся отнюдь не призрачными, а когда попытался изничтожить поганую нежить верным молотом, то лишь пробил ее насквозь, не причинив вреда. Верное оружие утопло в земле, и выдернуть его никак не выходило.

– Гром, лови! – Наследие Лисицы перекочевало в руки болотного мужа и разрубило разъярившегося Заячью Губу одним махом.

– Немира! Берегись! – Гром вернул колдовское оружие.

Подоспел Войтех. Он бился так, словно не ведал устали. Рубил, резал, сек. Нежить исчезала одна за другой, но все равно силы были неравны. Поредевшее болотное племя и два колдовских клинка, единственное оружие, способное сдюжить с привидениями, – маловато для победы.

– Всего пятеро, – подбодрил ведьмарь спутницу, уже почти готовую от усталости выронить меч. Грома отбросило далеко назад – он, ударившись головой о камень, потерял сознание. Его братья один за другим тоже были выведены из строя. Обессиленные болотные воительницы пытались собраться в кучу и дать отпор, но большинство из них были ранены – кто сражением с упырями, кто битвой с дымными жгутами.

– Немира, останови его!

Один из призраков рванул к пришедшему в себя Грому, что сидел, бестолково вращая глазами и зажимая кровоточащую рану на голове. Девица бросилась нежити наперерез. Ее клинок снес почти бесплотную голову до того, как челюсти достали болотного мужа.

Зато другому призраку удалось добраться до Дубины. Детина почти не кричал, только тихонько плакал и просил не топтать куличики.