- Это не обсуждается - почему - то, разозлившись, отвечаю я. - Тем более, Павел тебя отпустил. Так, что, с учебой проблем у тебя никаких не возникнет.
- Не хочу - упрямо, повторяет Софья, но я, развернувшись, покидаю кухню, так и не попробовав, приготовленных Софи печений. Я злюсь, от бессильных попыток понять, что происходит в душе женщины, любимой мной до безумия. От ее постоянной скрытности и перемен настроения. Она для меня космос, а я для нее кто? Вернувшись из первой командировки, я нашел ее на полу, совершенно деморализованную, разбитую. Она лежала, словно сломанная кукла, разбросав в стороны тонкие руки, похожие на ветви сказочных деревьев и, не мигая, смотрела в потолок остекленевшими глазами. Я никогда не видел у нее такого взгляда: пустого и отрешенного.
- Оказалось, что я слабее, чем кажусь - сказала, тогда, Софи, с трудом поднявшись.
- Ты меня напугала - сдавленно произнес я, помогая ей добраться до кровати.
- Я сама себя боюсь - натужно засмеялась она.- Есть вещи, Анатолий, которые пережить очень тяжело. Но, еще тяжелее, жить с этим внутри, не имея возможности забыть, выкинуть из головы, перестать чувствовать.
такие вещи есть, и они разрушают, ломают, мешают жить. Неужели, смерть матери, так изменила мою возлюбленную, поселив в ее мысли еще и чувство вины, за несделанное, недопонятое, недолюбленное, вызывая приступы болезни, под названием лютая тоска, которая, словно изверг - палач, терзает человеческую душу.
ГЛАВА 19
ГЛАВА22
[Она]
- Олег, отпусти меня, освободи - умоляю я своего мучителя - сидящего напротив меня, в дешевом уличном кафе, интерьер которого, так не вяжется с дорогим костюмом Олега.
- А, ты про отпуск? Да, Толян уже сообщил, что вы отдохнуть решили. Я отпустил. Поезжайте. Мы с Майкой тоже на острова намылились, пузо погреть. Только, еще одну услугу мне окажешь перед отъездом, и катись - весело смеется он, глядя на меня, совсем не смеющимся, пробирающим до костей, взглядом. О чем он думает, интересно, этот зажравшийся хищник, вальяжно раскинувшийся на стуле? И какую еще кару он мне приготовил?
- Да, ладно, ничего нового - говорит Олег, словно, прочтя мои мысли. Толстые пальцы его скользят по моей щеке, задерживаясь на виске, блуждают по шее, заставляя меня передернуться от отвращения и растущего внутри чувства странного возбуждения - Анатолий уедет завтра, на один день. А мы обстряпаем делишки, и моя курочка, несущая золотые яички, поедет в отпуск.
- Хорошо - обреченно соглашаюсь я.
- Ты куда сейчас? Если в универ, могу подвезти. Как раз к Пашке собирался заехать.
- Нет, спасибо. Не нужно - отказываюсь я, не желая находиться в компании Олега и минуты.
- Ну, хозяин барин - смеется он и, швырнув на стол деньги, вальяжно направляется к своему хищному автомобилю, где склонившись в угодливом полупоклоне, ждет его водитель Андрей, холуйски ожидая, пока Олег втиснет свое большое тело в кожаное нутро салона, что бы закрыть за ним дверцу.
-Какое все же разное мировосприятие у Олега и Анатолия - думаю я, шагая по усеянному желтыми листьями, тротуару. - Странно, мы все созданы равными, одинаковыми. Различаемся лишь цветом глаз, внешностью. Но души, они разные у всех. У кого - то наполненные светом, у кого - то, беспросветно черные, словно деготь. Где определяется, каким станет человек? И, что же так повлияло на Олега, что он живет, отравляя себя и все вокруг ядом ненависти и порока?
Холодно, ледяной ветер проникает под пальто, бросая в лицо горсти сухих листьев, пахнущих тленом. Природа засыпает, обнажая изрытую морщинами, измученную, увядшую красоту, умытую тоскливым, холодным дождем. Мне уже не страшно и не противно, исполнять задачи Олега. Мне все равно, и это безразличие пугает. Почему я не рассказала все Анатолию, поддалась на первобытный страх, потерять его? Не понимая, что в своем желании укрыть, защитить любимого мужчину, я лишила себя возможности остаться с ним навсегда. Но малодушие не дает мне сделать последний, правильный шаг, уйти, дав ему возможность найти свое настоящее счастье, и прожить полную радости жизнь.
Университет встречает меня какофонией веселых звуков и запахом смеющейся, беззаботной молодости. Давая мне возможность забыться, отдохнуть от тяжелых мыслей и грызущей тоски. Мне нравится общаться со сверстниками. Они такие легковесные, понятные и главное, они не лезут в душу. Им это не нужно, не интересно. У них полно своих забот: учеба, тряпки, клубы. Такими и должны быть детство и юность - беззаботными и неосмысленными. Такими, что - бы самым страшным и неприятным в жизни, были экзамены и первая безответная любовь. Что бы желать дурацкий телефон или туфли со смешным названием, и знать, что рано или поздно мечты, все же, сбудутся, и что вся жизнь еще впереди. Так интересно и волнительно не знать, что же будет дальше. Мои новые приятельницы - я завидую им. Их беззаботной глупости и максимализму. Они думают, что Анатолий мой отец, а я не разубеждаю их. Зачем? Это породит излишнее любопытство, глупые вопросы, и острое, возбуждающее желание сунуть нос в нашу жизнь. Они все имеют полный комплект: мамы, папы, братья, тети, дядья. Им, естественно, любопытно, почему мы живем вдвоем, про мать они вопросов не задают, справедливо полагая, что мне эти разговоры будут не приятны, в независимости от того, умерла ли она, или просто бросила нас. Но, взгляды, которые они бросают на Анатолия, не детские. Это взгляды женщин, видящих перед собой привлекательного, состоятельного мужчину. За эти взгляды, я их ненавижу. Именно по - этому моя мать истребила, как класс всех своих подруг, она видела в каждой из них соперницу. Она и меня выгнала, испугавшись, что я позарюсь на очередное ее счастье.
- Софья, ты с нами? - зовет меня смешливая Олечка. - Мы в кофейню. Пойдем, посплетничаем. А то, лица на тебе нет. Ты здорова.