Фанни жена верная, но не очень аккуратная и слегка рассеянная. В общем, она что-то положила «не так, как надо», «не туда, куда надо», а кое-что и вовсе забыла положить. Нельсон раздражен. До ссоры из-за пустяков дело не дошло, да и «началом конца» это вряд ли можно назвать, но, на мой взгляд, возможно, именно тогда отношение Нельсона к Фанни стало меняться.

Попробую объяснить. Нельсон и так уже был героем, однако после Абукира, совсем скоро, он еще и превратится в кумира нации и, что скрывать, женщин. Невзрачный, однорукий и одноглазый – и кумир. Мы хорошо это поймем на примере красавицы леди Гамильтон, пока о другом.

Нельсон, как уже говорилось, очень заботился о своем образе. Он-то свои физические недостатки умел обыгрывать так, что можно только поаплодировать. И новый образ Нельсон продемонстрирует миру как раз тогда, когда вновь надолго расстанется с Фанни. А Фанни в этом мире только «жена Нельсона». Этого, возможно, вполне хватило бы для того, чтобы занять достойное место в свете. Только Фанни – совсем не «светская».

Нельсон ведь сомневался, стоит ли брать ее на обед к чете Спенсеров, прежде всего потому, что леди Спенсер – настоящая светская львица. Жена первого лорда Адмиралтейства сама настояла, чему Нельсон был чрезвычайно рад. Однако, согласитесь, не задумываться он просто не мог. Добрая, любящая всплакнуть Фанни, терпеливо объясняющая мужу про не найденные в сундуке вещи, «ничего страшного, Горацио, они наверняка где-то здесь». Фанни совершенно домашняя, кого-то такое устраивает, но герои нации – люди особенные.

Веллингтон тоже относился к своей супруге Китти снисходительно и, беру на себя смелость утверждать, без какой бы то ни было любви. Нельсон, напомню, убедил себя в том, что любит Фанни. И, тут нет никаких сомнений, к Фанни он был очень привязан и относился к ней гораздо лучше, чем Веллингтон – к Китти. Внебрачных связей у Железного герцога в разы больше, чем у однорукого адмирала.

Только Веллингтон всегда руководствовался главным английским правилом, внешние приличия нужно соблюдать, а слово «эпатаж» он лишь правильно произносил.

Нельсон полагал, что героям простительно все, робкая Фанни с этим не согласится. Что-то серьезное иногда начинается с того, что гирьки кто-то положил, а весы – забыл. Так сделала Фанни, а Нельсон, полагаю, начал взвешивать.

…Зачем все же французы собирают корабли в Тулоне, Марселе, в итальянских гаванях? В Тулоне – еще и целая армия на берегу. Испания? Португалия? Индия? Вторжение в Англию и Ирландию? Только секретарь по военным вопросам Генри Дандас все правильно, как выяснилось впоследствии, угадал.

Шотландец Дандас был, как сейчас бы сказали, ультраконсерватором. Францию он не любил, а революционные преобразования ненавидел до зубовного скрежета. При этом Дандас обладал редкой способностью оказываться в центре громких скандалов. Однажды он даже окажется под обвинением по импичменту (то есть в должностном преступлении).

Однако Дандас, что у многих вызывало искреннее изумление, близкий друг Уильяма Питта Младшего, который постоянно доверял ему ответственные посты. Многие английские историки считают Дандаса политиком не очень-то компетентным, основания для подобных оценок есть, но вот чего у Дандаса было не отнять: во всем, что касалось революционной Франции, у Дандаса было какое-то особое чутье. Ненависть рождала в нем озарения. И это Дандас на заседании кабинета министров заявил, цель французов – Египет. Не все ему поверили…

Что Англия, и во Франции долгое время о планах Бонапарта никто и ничего не знал! Секретность, которую Бонапарту действительно удавалось сохранять, сыграет важную роль, особенно в самом начале кампании. Скрыть, что в Тулоне и рядом с ним концентрируются войска, невозможно. Но для чего? Куда? Ведь англичане могут реагировать только с помощью своих кораблей. Как, например, их разделять? Формировать эскадры? В морских делах Бонапарт разбирался слабо, но он сумел обеспечить то, что ценится в любой войне, – элемент неожиданности.

Дело здесь, конечно, еще и в том, что поход на Восток Наполеон придумал. Фантазировал на тему «славы на Востоке» он еще в Италии, но он вообще – большой фантазер. А еще, как ни странно, иногда и большой реалист.

Его назначили командовать армией, готовящейся к «вторжению в Англию», он быстро понял, что затея эта, пока, провальная. Но делать же что-то надо, здесь он абсолютно прав. Слава – продукт скоропортящийся. Тогда и появилась идея похода на Восток. Директорию устраивало то, что слова про «чувствительный удар по англичанам» уже просто хорошо звучат. Генералу Бонапарту нравилось то, что поход еще и должен стать грандиозной научно-исследовательской экспедицией. Потому что – красиво.

Все вместе, называя вещи своими именами, грандиозная авантюра. Я в своей книге о Наполеоне достаточно подробно об этом говорил. Сейчас о другом.

Авантюра – слово, в котором есть некий уничижительный оттенок. Но авантюра – именно то, в чем пресловутый случай может сработать так, как нигде. Уверен, именно на элементарное везение в первую очередь Наполеон и рассчитывал. Несерьезно? Зато вполне в его стиле. Самое удивительное – во всей этой страннейшей затее случай окажется самым верным союзником Наполеона. Нельсону, до поры до времени, придется лишь проклинать Небеса…

На борт «Вэнгарда» Нельсон поднялся 29 марта 1798 года. 1 мая, близ Лиссабона, он соединился с лордом Сент-Винсентом. Дальше – в режиме краткой хроники текущих событий. Сент-Винсент отдает под начало своего любимого адмирала небольшой отряд. С задачей узнать, «что означают все эти приготовления французов». И предупреждает Нельсона, что он уже получил от Адмиралтейства указание – создать эскадру из 12 линейных кораблей и необходимого количества фрегатов, чтобы найти французский флот в Средиземном море и уничтожить его. Сент-Винсент сообщает, что поставить во главе эскадры он намерен Нельсона. Спенсер, первый лорд Адмиралтейства, настоятельно рекомендует Сент-Винсенту поступить именно так. Скоро Нельсон впервые начнет командовать столь большой эскадрой, а пока – отправляется к Тулону на разведку.

Генерал Бонапарт готовился отплыть из Тулона еще 23 апреля, но в силу нелепого инцидента с генералом Бернадотом, посланником Франции в Вене, задержался. В Тулон Бонапарт прибудет 28 апреля, проведет смотр войск, обратится с воззванием, все как положено. Теперь солдаты и матросы Армии Востока знают, что они отправятся куда-то в Новый Свет. Так себе ориентир.

17 мая, неподалеку от Тулона, Нельсон перехватывает французский фрегат. Члены его команды подтверждают, что в Тулоне готовится к отплытию огромный экспедиционный корпус. Когда, куда – неизвестно. Раздосадованный Нельсон пишет Сент-Винсенту: «…У французов хорошо получается хранить в тайне свои планы».

…«Представь себе тщеславного человека, который на закате солнца в воскресенье прогуливается в своей каюте. Он – командующий эскадрой, которая только и ждет, когда он поведет ее к славе…

И представь себе этого гордого, самодовольного человека на восходе солнца в понедельник: его корабль лишился мачт, его флот рассеян, а сам он в таком отчаянии, что распоследний французский фрегат стал бы для него нежеланным гостем».