Как представляется, трудность в придумывании сюжета при сильной склонности и способности к авторефлексии выдает склад лирика. Не случайно опыт работы Некрасова с прозой, сюжетом и крупной формой выливается в написание поэм.
372
Замысел был связан с впечатлениями об игре и игроках: «Об игре я бы целую книжку написал. Какие тут люди, что я испытал тут. Один Абаза чего стоит! Это герой мой был бы. Все были бы в книжке люди, которых мы ежедневно встречаем, а не сочиненные какие-то особенные “игроки”. Четыре женщины вывел бы тоже очень интересные. Это была бы особая часть записок»
Отметим: речь идет о людях, о типах, о переживаниях. Все это близко жанру воспоминаний, очерка, но не романа, не случайно Некрасов говорит о «книге», а не о «романе» или даже «повести». Это наблюдение согласуется с признанием поэта, что ему трудно даются сюжеты.
373
«Прозы моей надо касаться осторожно. Я писал из хлеба много дряни, особенно повести мои, даже поздние, очень плохи – просто глупы; возобновления их не желаю, исключая “Петербургские углы“ (в «Физиологии Петербурга») и, разве, “Тонкий человек” (начало романа в «Современнике») (XIII-1: 60).
374
См., напр.:
375
В настоящее время форма «дагеротип» вытесняет традиционную («дагерротип»), см.: Русский орфографический словарь ⁄ под ред. В. В. Лопатина, О. Е. Ивановой. М., 2013. С. 149.
376
Впервые опубликована: ОЗ. 1846. Т. XLIV. № 1. Отд. V. С. 1–22.
377
Его произведения упомянуты в этой статье в числе «особенно замечательных»
378
Подробнее см.:
379
Подробнее см.:
380