— Не бывает так, чтобы все было плохо, без проблесков, — сказал я. — Должно быть и что-то хорошее.

— Конечно. У нас лучшая на свете семья. Рождество было чудесным. Просто сейчас много всего навалилось.

Работа в риелторской фирме в Лунде оказалась непростой. Район на северной окраине города, который поручили Бьянке, был застроен почти сплошь довольно ветхими многоквартирными домами. Продажи здесь шли вяло, клиенты торговались до последнего или требовали невозможного.

— Я почти ничего не зарабатываю, — вздыхала Бьянка. — Хорошие варианты владельцы продают напрямую.

— Ты обязательно найдешь что-то лучше, — успокаивал ее я. — Для этой убогой конторы ты слишком хороший специалист.

— Но я не знаю здешнего рынка. Я тут даже не ориентируюсь без навигатора.

— Мы можем это исправить. Поехали на выходных в Лунд, запишемся там на просмотр всех продающихся в городе домов и квартир! Так ты сможешь создать себе представление о разных районах.

— Ты просто супер. — Бьянка ущипнула меня за большой палец на ноге.

— Мы же знали, что придется немного побороться, — сказал я. — Но ты — сокровище! Помни об этом!

Она улыбнулась, а я взял ее за плечи и, как одуревший подросток, прижался к ней всем телом. Как будто между нами оставалась невидимая преграда, которую я хотел преодолеть. Бьянка это тоже заметила?

Я провел рукой по ее икрам:

— Ты побрила ноги?

Она давно не делала этого. Это приглашение?

— Ну-у… — пробормотала она и повернулась ко мне.

У нее было горячо между ног.

— Я и вправду в последнее время не очень следила за внешностью, — засмеялась она, — но ты мог бы притвориться, что не замечаешь.

Я просунул руку ей между бедер и поцеловал:

— Я очень люблю тебя.

Это была абсолютная правда. Моя любовь была сильна как никогда, пусть даже теперь она стала иной. Я хотел видеть Бьянку веселой и счастливой и вместе с ней наблюдать, как растут наши дети. И вместе с ней встретить старость. Моя страсть уже не была столь горячей, как прежде. И, засыпая, мне больше нравилось просто чувствовать ее дыхание на своей шее, чем покусывать ей соски. Больше всего меня теперь поражала та красота, которая делала Бьянку лучшей мамой на свете.

Любовь обрела новые горизонты, стала более зрелой. И я не так сильно нуждался в том, другом ее проявлении, которое было так важно в молодости.