Суббота выдалась долгой. Утром Ула сварил кофе и спросил, можно ли ему остаться. Он скажет им, что не придет на праздник. Но в резком свете трезвости мне хотелось только одного — избавиться от него как можно быстрее.

— Если что, звони, — сказал он перед уходом. — По любому поводу.

Сожаление о случившемся уже ныло где-то в животе.

С полки в кухне на меня смотрела бутылка вина. Я пряталась от нее в спальне, на краю ванны, в саду, но жажда не отступала. Я сдалась еще до обеда.

— Мама… — сказал Фабиан.

Такие же глаза, как тогда, когда он был маленьким.

Как же мне стыдно. Слабая и жалкая.

— Я знаю. Я не должна… Я не буду…

Все мои обещания — это слова на ветер. Я снова сидела за кухонным столом, склонившись над очередным бокалом.

— Последний, — уверяла я.

Ну или предпоследний.

Фабиан повернулся ко мне спиной и вышел.

— Ты куда?

— Кататься.

Что я могла сказать? Я все понимала. Я тоже всегда сбегала.

Я просто очень боялась, что он не выдержит, однажды перейдет все границы и никогда больше не вернется.

Я просидела у окна на кухне до сумерек. Через щели жалюзи видела, как Микки и Оке вышли в общий двор и в небо стали подниматься облачка сигарного дыма.

Я должна уехать.

Надо уезжать отсюда.

Хотя на этот раз я не сбегу. Я должна получить право распоряжаться собственной жизнью.