Мы доехали быстро. У въезда в общий двор Фабиан слез с велосипеда и попрощался с Беллой.
— Мы же увидимся в следующую субботу? — спросил я.
— Зачем?
— У Гун-Бритт и Оке, на их празднике?
Фабиан убрал подножку велосипеда и наклонился вперед, чтобы закрепить на руле замок.
— Нас не пригласили.
Ну да, само собой. Бьянка ни за что не пошла бы туда, где будет Жаклин. Почему до меня это сразу не дошло?
— Тогда увидимся в другой раз, — произнес я, а Белла потянула меня за рукав:
— А почему их не пригласили?
Я не ответил. Поставил ногу на верхнюю педаль и покачивал ее, пока Белла махала рукой вслед Фабиану. В темном кухонном окне промелькнули светлые волосы Жаклин и еще какая-то тень. Смутное лицо, улыбка, поднятая в приветствии рука.
Я решил, что это Петер, ожидал увидеть его. Но когда помахал рукой в ответ, увидел, что это не Петер. Из кухни Жаклин со мной здоровался Ула.
59. Жаклин
Лето близилось к концу, дни укорачивались. Каждое утро солнце задерживалось на другой стороне земного шара еще на несколько минут, а вечерняя тьма все раньше гасила желто-красные сполохи над Эресунном[28].
Мою жизнь поддерживали вино и таблетки.
Я опускала жалюзи в кухне, садилась за стол и час за часом убивала время. Мысль, что Микки избил в гараже этих парней, не давала мне покоя. Это о многом говорило. И о Микки. И обо мне.
Я чувствовала себя обманутой.
Неужели он и вправду набросился на ученика в Стокгольме? Притом что создает впечатление увлеченного учителя, который всегда поддерживает слабого. Что бы ни было, но это вполне объясняет, почему они с Бьянкой вот так, с бухты-барахты, все бросили и уехали за шестьдесят миль на юг.
Я почти полностью выпала из реальности и, случалось, просыпалась за кухонным столом, не понимая, сколько времени, ночь на дворе или день. Воздух был плотным и горячим. Последние знойные дни лета. Над высохшими под горячими лучами солнца растениями кружились мухи.