Восстание в легионе намечалось через несколько дней — на 14 августа. Однако нам не суждено было выступить. 10 августа Муса неожиданно исчез. Мне и до сих пор неизвестны подробности его ареста. Позже, по дороге в берлинскую тюрьму, я узнал от Гайнана Курмашева, что Джалиля, закованного в наручники, доставили сначала в варшавскую тюрьму, потом спешно отправили в Берлин».

Как же развивались события в центре фашистской Германии, после того как Муса Джалиль был отправлен из крепости Демблин в специальный лагерь Вустрау, расположенный неподалеку от Берлина. Много лет мы ничего не знали об этом. И только постепенно, в результате тщательных поисков удалось почти полностью восстановить все то, что касается деятельности Мусы Джалиля и его товарищей.

Один из участников подпольной работы — Галим Батихов вспоминает о первых днях пребывания Мусы в Берлине. По его словам, дело обстояло так.

Вскоре после перевода Мусы Джалиля из лагеря Вустрау в Берлин подпольщики собрались на Хавельштрассе якобы на вечеринку, посвященную приезду Мусы. Здесь были Джалиль, Батихов, Алишев и Симаев. Говорили о тактике работы в подполье. Муса предложил свой план. Он заключался в следующем: прежде всего надо постараться обезвредить фашистскую газету «Идель Урал». Ее надо сделать беззубой, скучной и аполитичной. Надо воспользоваться тем, что Шафи Алмасов, этот жадный маклер и спекулянт, почти неграмотный человек, вовсе не интересуется содержанием газеты. На ее страницах надо делать возможно больше ошибок и опечаток. Переводы должны быть малопонятными и путаными, чтобы трудно было добраться до смысла статей.

Муса настаивал на том, что надо всеми способами мешать появлению антисоветских статей, уделить больше места отвлеченным материалам на темы о татарской национальной культуре, писать о просветителях, об истории татарского народа.

В противовес фашистской газетке он предлагал наладить выпуск подпольных листовок. Для этого нужно достать шапирограф или ротатор, в крайнем случае на первое время хотя бы пишущую машинку. Заняться техникой печатания листовок решили поручить Тарифу Шибаеву; он в это время работал в типографии.

Ахмет Симаев взялся организовать слушание радиопередач из Москвы, чтобы получать информацию о положении на фронтах. Симаев работал в радиостудии комитета и мечтал при удобном случае проникнуть к микрофону, чтобы выступить по радио с антифашистской речью. Но пока этого сделать не удавалось: немцы перед выходом в эфир записывали переводы на пленку.

Подпольщики говорили о том, что надо связаться с советскими людьми, привезенными на работу в Германию. Сошлись на том, что в организационном построении подполья лучше всего придерживаться системы звеньев. Такое построение должно было гарантировать подпольщиков от массовых провалов в случае разоблачения какого-то звена.

Мы знаем теперь еще об одном совещании узкой группы подпольщиков, которое Муса Джалиль провел в Берлине в начале лета сорок третьего года. Подпольщики встретились возле ресторана на Курфюрстендамме. Среди них был Муса Джалиль, Абдулла Алишев, Фуад Булатов и Ахмет Симаев. Разговаривать в ресторане подпольщики не решались: было много народу. Они отправились в зоопарк.

Совещались около часа, прогуливаясь по аллеям парка. Говорили о борьбе с руководством эмигрантского комитета, о расширении подпольной организации и усилении работы среди легионеров. Муса, побывавший незадолго перед тем в одном из лагерей, рассказал о настроении среди военнопленных. Он считал, что надо усилить работу по выпуску и распространению антифашистских листовок. Одного из подпольщиков решили направить в Познань на заводы татарского белоэмигранта Яушева и создать там подпольную группу.

Оренбургский купец Яушев сразу после революции эмигрировал из Советской России, попал в Германию и сблизился с немецкими фашистами. Он вступил в нацистскую партию, стал своим человеком в окружении Розенберга и с помощью новых друзей приобрел в Познани большие заводы. Во время войны на купца Яушева работало много иностранных рабочих, но ему не хватало надсмотрщиков, и он обратился в комитет «Идель Урал» к Шафи Алмасову с просьбой выделить нужных ему людей. Этим обстоятельством и воспользовалась группа Мусы Джалиля. В список трех десятков татар, посланных на военные заводы Яушева, удалось включить несколько подпольщиков. Им поручили связаться с польскими рабочими.

Работе в Познани подпольщики придавали большое значение. Муса надеялся, что подпольная группа в Познани сумеет добыть на заводах Яушева оружие для восстания в едлинском лагере.

Летом Муса Джалиль снова поехал в Едлино — на самый опасный и ответственный участок работы. Он был там уже не раз, но теперь рассчитывал задержаться на более длительный срок. Поехал Муса не один. С ним, как рассказывают, был высокий черноволосый татарин в немецкой форме. Кроме Мусы, его никто не знал… Это был связной — уже не первый человек, которого Муса посылал для связи с партизанами и командованием Красной Армии.

Имя этого черноволосого спутника Джалиля с оспинками на лице, одетого в форму немецкого унтер-офицера, так и осталось неизвестным. Скорее всего, это был Саттаров. По заданию подпольной организации он должен был под видом военного фотокорреспондента эмигрантской газеты поехать на фронт, перейти линию фронта и связаться с советским командованием. Вместе с Джалилем он приехал в едлинский лагерь, чтобы получить документы и тронуться дальше. Вскоре спутник Мусы исчез из лагеря.

Теперь мы располагаем еще одним свидетельским показанием о деятельности подпольной группы Мусы Джалиля в Германии, о его связях с другими подпольными организациями.

После измены генерала Власова, после того, как он по заданию германского командования начал создавать военные формирования, получившие название «власовской армии», в недрах этой армии возникла подпольная группа, которую сначала возглавляли московский художник Федор Чичвиков, лейтенант Григорий Коноваленко, а затем полковник Бушманов.

Подпольная группа существовала до середины 1943 года. В результате предательской деятельности проникшего в организацию провокатора руководящая группа подпольщиков была арестована[3]. Один из подпольщиков — Андрей Рыбальченко, в прошлом военный журналист, также откликнулся на призыв сообщить все, что известно о подпольной деятельности Мусы Джалиля и его товарищей. Он прислал большое письмо с воспоминаниями о встречах с Джалилем в Германии в годы войны. Позже, при встрече, Рыбальченко дополнил свое письмо рассказами о том, чему был свидетелем в Берлине.

«Примерно в конце января 1943 года, — вспоминает Рыбальченко, — ко мне в подвал, где я разбирал русские книги, увезенные гитлеровцами из библиотек оккупированных районов, зашел незнакомый человек и показал мне записку, из которой следовало, что господину Гумерову разрешается пользоваться книгами без выноса их из помещения.

Гумеров стал приходить ежедневно, часа по два-три он вместе со мной разбирал книги. Постепенно мы становились все более откровенными друг с другом. Через неделю я уже знал, что он татарский поэт Муса Джалиль. Я стал доставать ему литературу, а однажды дал и подпольную листовку, подписанную нашим подпольным комитетом.

Джалиль бросился меня обнимать.