Я обошла кровать и присела с другой стороны, со спины волка. Зверь не шевелился и только изредка вздымающиеся бока выдавали теплящуюся в нем жизнь.

Я немного повозилась, села удобнее, оперлась спиной о покатую спинку кровати и осторожно пристроила руку на спине животного.

Никакой реакции не последовало, волк все так же лежал и я уже увереннее запустила пальцы в шерсть.

— А помнишь, как мы первый раз на речку пошли? — Близость реки и рекомендация врача говорить о чем-нибудь с Никитой сделали свое дело — я ударилась в воспоминания. — Сколько нам было тогда? Лет десять-двенадцать, не больше. Катька заявила, что она старше и точно знает, в какую сторону идти, а мы ей поверили. Она ж и правда старше тебя на месяц, а меня почти на полгода. — Я усмехнулась и почесала горячую кожу на загривке волка. — И завела нас бедовая Катькина голова на задворки гаражей, где мужики машины мыли в "лужах".

Лужами у нас на районе называли две небольшие, метров 5–6 в диаметре, ямы в земле. Уж не знаю, какие там, на дне, происходили процессы, но ямы эти были наполнены водой. Я подозревала, что "лужи" питались родниками, Катька до сих пор уверена, что вода поступает из неучтенной трубы водоканала, а Никите вообще все равно, он тогда просто хотел искупаться.

— Помнишь, как тот мужик на красной ниве орал на нас? — продолжала углубляться в воспоминания я, прерывая рассказ смехом. — "Вы куда полезли?! Где ваши родители?! Тут нельзя купаться!" — передразнила я мужика, запомнившегося нам на всю жизнь. — А как мы удирали от него, помнишь? Катька шлепок потеряла, его потом ее мама нашла и Катьке им же по заду наподдала.

Я говорила и говорила, вспоминала смешные моменты из нашего детства, перебирала подзабытые подробности и воскрешала яркие эмоции.

Солнце клонилось к горизонту, а волк по-прежнему лежал так, как его положили и даже не думал просыпаться. Я, успокоенная неподвижностью зверя, совершенно осмелела — удобно растянулась на кровати и уже вовсю зевала, закинув руку на мохнатый бок — сказывалась бессонная ночь и перенасыщенный эмоциями день.

Заснула я незаметно для себя и очень крепко. Настолько крепко, что, когда неожиданно, как бывает ночью, проснулась, не сразу поняла, где нахожусь. В окно подглядывала убывающая, но ещё вполне пухнотелая луна, Никита продолжал сопеть рядом и я, успокоившись и поняв, что заснула, со вкусом зевнула и повернулась со спины на бок, закидывая руку на горячее мужское плечо. Плечо шевельнулось и мои пальцы скользнули по гладкой коже.

Стоп! По коже?

Сонный мозг ещё не мог сложить два плюс два, когда вздрогнувшую ладонь уверенно накрыла другая — широкая и странно сухая.

— У нас есть что-нибудь попить? — голос Никиты звучал хрипло, словно у него сильно болело горло.

— Где-то была минералка

Я воспользовалась случаем, быстро поднялась с кровати, налила газированной воды в высокий стакан и подала Никите. Он с трудом приподнял голову, жадно выпил всю воду и попросил ещё. Мне было нетрудно, даже, в некотором роде, в радость, особенно после того, как я убедилась, что нижняя часть тела Никита прикрыта покрывалом.

— Спасибо.

— Не за что. — Я забрала пустой стакан, отнесла его на стол и теперь переминалась на месте, не зная, как лучше поступить — вернуться в удобную постель или пристроиться на кресле.

В кровать не пускало чувство неловкости, а против кресла протестовала спина. Ситуацию спас Никита, решив эту проблему за меня.

— Полежи со мной немного… Черт, что ж так хреново…

Бледное лицо в свете луны отливало неземным жемчужным сиянием, отчего Никита казался совершенно больным и разбитым.

Я совру, если скажу, что постель к мужчине было так же легко лечь, как к волку, но я все же решилась.