Парни заулыбались, как улыбаются взрослые при виде неуклюжего малыша, делающего свои первые шаги.

— Нет, не много. Наша одна на три области, ближайшие соседи в Пермском крае.

Никита жадно впитывал информацию и ему было все интересно, словно он слушал новости о близких родственниках. Виктор подробно рассказал об устройстве стаи, об иерархии и важности альфы и его помощников — бет. Бельшанский, кстати, оказался одним из бет, приближенным к альфе Бесстужеву Артёму Викторовичу.

Про истинную пару больше не говорили, почувствовав, что волк не может спокойно переносить любое упоминание об этой связи и сразу начинает требовать Настю, но и без этого им нашлось, что обсудить. Для Никиты открылся целый новый мир и он от него был в восторге.

В восторг Никиту привело и появление Насти. И даже ее нежелание идти на контакт не сильно испортило ему настроение. Он знал — теперь все будет хорошо. Он больше не чувствовал себя сумасшедшим маньяком, извращенцем и изгоем, а это дорогого стоило. Так что, пусть Настя сопротивляется, кричит и бесится, это все можно пережить, главное, что она рядом, а остальное не важно.

Все наладится, Никита это знал. Так чувствовал он сам, это же подтвердили Бельшанский и альфа Бесстужев, оказавшийся нормальным мужиком.

При первой встрече с ним Никита толком и не понял ничего — слишком сильно был растерян, да и голова раскалывалась от боли, но во второй раз, когда Бесстужев пришел к дому и что-то сделал с беспокойным внутренним волком, Никита понял, что не зря встретил его на своем пути.

— Ты обернешся в любой момент, — строгие глаза внимательно отслеживали реакцию Никиты. — И ты должен знать — это будет больно.

Никита, благодаря постоянным занятиям спортом знающий, что такое боль в натруженных мышцах, только усмехнулся, но говорить ничего не стал, хоть и заметил ответную снисходительную улыбку.

— Твой волк очень слаб, ему нужно расти и развиваться, а для этого его давным-давно следовало выпустить. Ты не мог этого знать, не вини себя, а вот к твоим родителям у меня есть пара вопросов.

Никите пришлось пересказать альфе свою семейную историю и Бесстужев обещал разобраться с этим. По реакции альфы было понятно — ситуация, в которой Никита оказался, очень нетипична для оборотней и требовала серьезного разбирательства.

— Иди, догоняй свою пару, — со вздохом отпустил Никиту альфа, когда Настя предприняла попытку побега. — Позже ещё поработаем с твоим волком и, думаю, сегодня, максимум — завтра, ты обернешся.

Ловить Настю и нести её в дом на плече оказалось тем ещё испытанием, хоть и приправленным сладким удовольствием. Было в этом что-то первобытное и Никита представлял, как его далёкий предок точно так же нес свою женщину в пещеру.

Волк после вмешательства альфы вел себя прилично и, хоть и поскуливал от нетерпения, контроль над телом не перехватывал и не осложнял и так непростую ситуацию. Единственное, что он попросил — это вдоволь надышаться ароматом пары и оставить на ней немного своего запаха. Волку так было спокойнее и Никита не смог ему отказать.

Настя лежала под ним и сверкала испуганными глазищами, а Никита, боясь ещё больше перепугать, осторожно обнюхивал дрожащее тело и плавился от эмоций. Невыносимая нежность, голодное желание, жалость, потребность защитить и успокоить переполняли его и больше всего на свете Никита хотел сжать Настю в объятиях, и будь, что будет. Но мощный инстинкт защитника и страх оттолкнуть ее своим напором удерживали его на месте, заставляя мышцы звенеть от боли и напряжения.

Эмоции Насти ощущались ярко, они светились ослепительным спектром и дурманили разнообразными ароматами, и, чем дольше Никита вдыхал запах пары, чем чётче определял, что именно она чувствует. Это было очень необычно.

В момент, когда Никита прикоснулся губами к раненой шее, вместе с Настиным стоном в комнате сверкнула красная вспышка, словно в них ударила багряная молния, а следом разлился и густой запах озона. Никита не сразу решился продолжить "лечение", но повторные, уже более слабые вспышки подсказали ему, что боль постепенно уходит и Насте становится легче. Красные молнии сменились на оранжевые, затем на жёлтые, а после — на салатово-зеленые. Так же менялся и запах, все более смягчаясь с резкого озонового на свежесть после дождя в саду. Никите бы радоваться, но нежная сладость начала сгущаться и концентрироваться, и каждый вдох теперь приносил не удовольствие, а мучительное томление, отзывающееся наливающейся тяжестью в паху.

Сомнений быть не могло — Настя возбуждалась. Пусть и неосознанно, но она хотела близости и это открытие ударило в голову, как крепкий алкоголь, принятый на голодный желудок. Никита чувствовал себя дураком и безумцем, отстраняясь от желанного тела и вставая с кровати. Такого же мнения придерживался и злой до невменяемости волк. Хорошо ещё, что злился он только на Никиту, а не на Настю, поэтому его легко удалось отодвинуть с сторону и пообещать, что "все будет", просто не сейчас. Возможно, помогли сеансы с альфой, или Никита сам научился общаться с волком, но зверь уступил и даже не попытался перехватить контроль и только во время разговора с Настей, когда она усомнилась в наличии у Никиты второй сущности, волк подал голос.

Он обиженно взвыл, без слов передавая ноту протеста и напоминая, что он все эти годы был тут, просто его отказывались признавать. Сначала сам Никита отбивался от зверя, а теперь и нежно любимая пара сомневалась в его существовании. Было из-за чего прийти в отчаяние.

И зверь предложил пойти в небольшой поход. Ему казалось, что на природе будет больше возможностей показать себя во всей красе, продемонстрировать Насте силу и ловкость, и Никита, подумав над предложением волка, согласился. Находиться с Настей в одном помещении с кроватью было довольно … мучительно, а в светлом лиственном лесу всегда есть чем заняться и на что отвлечься.