Шурша шинами, подъехала машина Савельева. Было тихо, только стая ворон с интересом покаркивала сверху. Других свидетелей не было.
Дима ободряюще кивнул Ивашкину.
– Выгружай. Чего встали. Сейчас дождь польёт.
– А если сторож выйдет? – испуганно огляделся Сучков.
– После двух трезвых там не бывает. Спит в будке мертвецким сном. Рабочие приходят не раньше одиннадцати.
– Откуда вы знаете? – Сучков опять перешёл на «вы».
– Мамка у меня там.
«Ничего святого», – подумал про себя Сучков, но вслух само собой вылетело:
– Сочувствую.
Ушаков хмыкнул.
Ивашкин с Егоровым вытащили с заднего сиденья первый труп. Сучков надеялся остаться в сторонке, но Ивашкин так на него зыркнул, что тот мигом схватился за пакет вместе с Егоровым.
Дима услышал со стороны ям глухой мокрый шлепок. Сам он остался сторожить Вику.
– Прощай, первая женщина, я тебя никогда не забуду, – сердечно сказал Дима.
Троица вернулась.
С Викой было полегче.
Ещё один мокрый глухой шлепок.
И только теперь Дима направился к ямам. Он приблизился, но встал за их спинами чуть сбоку, в глухой тени кустов. Пока Егоров с Сучковым закидывали трупы в яме старыми венками и ветками, Ивашкин сгруппировался, его рука потянулась к форменной кобуре. Дима знал, что это рано или поздно случится. Он успел взять оружие из кобуры пьяного Ивашкина ещё в самом начале корпоратива. Тот даже не заметил, и кто из них лошара после этого, а?
Раздался выстрел одновременно с оглушительным раскатом грома.
Ивашкина будто толкнуло в спину, он упал на венки, уже без мокрого шлепка, мягко. Пакеты с трупами и венки послужили ему матрасом. Сучков замер. Обождёт. Сначала Егоров, который бросился к машинам. Стоять. Ещё один выстрел. Вороны всей тёмной тучей снялись с дерева и переместились с гарканьем на другое. Спасибо, удружили, ребята. Если бы кто из окрестных бомжей или сторож высунул нос, вряд ли бы разобрал выстрелы.
Лена как-то говорила Диме, что у человека есть всего три реакции на все случаи жизни: бей, беги, замри. Ивашкин был «бей», Егоров – «беги», а Сучков всё стоял, как вкопанный.