Что там в салоне говорили про инновационный prevent age курорт премиум-класса на берегу финского залива? В самом деле, место пафосное, и платье выгуляет. Следующим утром водитель отвез её в отель, и Дима пил кофе дома, а не на работе, наконец, в приятном одиночестве.
Служебный мерседес привёз Катю в отель, в багажнике лежали два чемодана, набитых обновками. Её разместили в шикарных апартаментах, познакомили с личным куратором-физиотерапевтом в белоснежном халате. Она прошла комплексное медицинское обследование.
– Можете снять трусики?
– Конечно.
Её здоровье в руках профессионалов, заверил доктор. Она обратила внимание, что руки у него крепкие, волосатые, с большими толстыми пальцами. По правде говоря, Кате физиологически хотелось секса. Мастурбацию она так и не освоила.
Катя пребывала в полном восторге от отеля. Ей назначили кучу диет и процедур, приятных, расслабляющих, поправляющих здоровье и нервную систему, что было весьма кстати. Водителя Николая она отослала. Она не собиралась пока уезжать отсюда. Наоборот, Катя всё больше входила во вкус. Пусть муж там командует своими, а она будет командовать тут. В Кате проснулась капризность. Недокапризничала. Недокомандовала. Она отрывалась на обслуге по полной. И фантазии о докторе в белом халате, его больших руках грели её сердце.
Лена регулярно ходила на работу. Но Ушаков её больше не вызывал. Она подозревала, что её контакт с Сергеем не остался незамеченным у Савельева. Тревога нарастала. Лена закурила, стоя у окна. Что это могло значить? Её размышления прервал звонок от Людмилы Исааковны. Та рассказала, что курс химиотерапии окончен.
Проходило тяжело. Но её Николсон справился. Лена поздравила от всей души.
– Старый боец! Значит, и кольца не за горами? – пошутила она.
Но Людмиле Исааковне было не до шуток.
Когда она привезла Николсона домой, серого, обессиленного, в купленной нарочно больничной коляске, на пороге их встретил сын. Он привел профессиональную сиделку с медицинским образованием и лицом немецкой овчарки. Сын ни разу не навестил отца в больнице. Ни разу. Он был занят – собирал бумаги о недееспособности отца и своей опеке над ним. Осталось всего две подписи. Там подпишут, как миленькие, подмажет.
Людмилу Исааковну выгнали из квартиры. Не драться же ей было с ними? А её герой не мог её защитить. Он с трудом мог открыть глаза.
Где она сейчас? В кафе, и не знает, куда ей идти. У Лены сжалось сердце.
Мичурин, узнав, тут же предложил Людмиле Исааковне пожить у него. Как кстати они с Леной съехались.
Людмила Исааковна, извинившись за беспокойство, осмелилась спросить про щенка.
– И пальму тоже везите, – разрешил Мичурин.
– Пальму мне не выбросили на лестницу, – сказала она.
В этот же вечер перевезли Людмилу Исааковну с её щенком в квартиру Мичурина. Но надо было, конечно, что-то решать. И срочно. Сердце разрывалось от переживания за Николсона. Ему нужен не уход, ему нужна его женщина. Он не выживет. Они сдадут его в хоспис. Николсон знал, что говорил.
Лена и Мичурин забросили свою работу. Это было сейчас важнее. Мичурин позвонил одной из благодарных пациенток, начальнице ЗАГСа. Та обещала всё устроить.
Они дождались момента, когда сиделка выйдет в аптеку, заперев старика одного.