С видимым сожалением на лице, он сбросил вызов. В тишине тихо скворчала яичница, пока он не выключил плиту. Вернулась вертикальная черта между бровей и даже стала жестче. Ему больно. Я смотрела, как лопаткой он перекладывает куски яичницы на тарелку. Правая кисть сильно отекла и дрожала. Костяшки разбиты в припадке ярости об капот.

Как там Андрей? Я волновалась, но спрашивать и напоминать о нем Эмилю нельзя, иначе снова распсихуется. Утолив страх за ребенка, он опять замолчал. Он так расцвел, когда услышал детский смех… И стало страшно: а вдруг не просто пугал, а сдержит обещание — заберет сына?

— Прости, — прошептала я. — Прости, что не улетела. Что не послушала тебя. Что пошла с Андреем… У меня были причины!

Эмиль раздраженно швырнул тарелку на стол.

— Я ведь шла к тебе, слышишь? Не к нему, я искала тебя!

Я совсем разволновалась. Перед глазами поплыло и случилось то, к чему шло: я потеряла сознание.

Я открыла глаза в темной комнате. Антона не было, зато на краю кровати сидел Эмиль, опустив голову. Он не заметил, что я пришла в себя. Держал меня за запястье, словно считал пульс, задумчиво поглаживая нежную кожу.

— Я чуть тебя не застрелил, — неожиданно сказал он.

Я привстала, щурясь в темноте. Выражения лица не видно — только овал без черт. Эмиль говорил мрачно, словно чем-то тяжким делился.

— В машине Бессонова, — он резко поднял голову. — В последний момент увидел, что ты это.

Я не перебивала, боясь, что он снова закроется, просто ждала продолжения.

— Мы с Антоном ждали его, пристроились за машиной, обстреляли, — он невесело рассмеялся. — Я еще очередь хотел дать, сблизились, и тут на повороте вижу тебя на заднем сиденье.

Он наклонился, я потянулась навстречу, и мы встретились на полпути. Я, наконец, увидела его глаза, и мы застыли, как двое влюбленных перед первым поцелуем. Только это не любовь была. Пальцы сжались на запястье. Я когда рожала, так сжимала пальцы на его руке — от дикой, беспросветной боли.

Нас прервал Антон, появившись на пороге, и даже не извинился.

— Эмиль, — хрипло сказал он, и мой муж отвернулся. — Только что в новостях написали… Бессонов сдох по пути в больницу.

Эмиль издал странный смешок. Лицо было потрясенным, но губы расползлись в широкой улыбке, вокруг глаз появились морщинки, а глаза приобрели сумасшедшее выражение.

— Спасибо тебе, — непонятно кому сказал он.

Он благодарил не меня — отпустил руку, и поднялся. Я растерянно наблюдала, как смеясь, они хлопают друг друга по плечам, поздравляя с победой. Им есть, что праздновать: с прошлого декабря вели борьбу и оба чуть не погибли.

— Пишут, что выстрел совершил наемный убийца, — продолжил Антон. — Его не задержали.

Он что-то добавил Эмилю на ухо — не хотел, чтоб я услышала. Андрей ушел? Мужчины вышли из комнаты, и я легла обратно. Голоса на кухне стали повеселее. Я не понимала, что чувствую. Страх, тревога, хотя, вроде бы — радоваться должна? Я слишком привыкла к опасности, чтобы верить в хороший исход.