Пришла смc-ка и я торопливо ее открыла. «Дочка, только что приземлились, скоро увидимся».

— Он сели, — сказала я.

Эмиль не ответил, загнал машину за полуразрушенные старые склады и потушил огни. Я могла думать только о том, что скоро мы с сыном встретимся.

— Скоро подъедут, — сказал Эмиль через полчаса.

— Подожду снаружи.

Я вышла из машины, прошлась по скрипучему гравию, озираясь. Вокруг тьма, ее только луна немного разгоняла, неподалеку группа деревьев и дорога, которая делала к складам поворот. Пели сверчки. Я остановилась, обхватив себя руками и вдруг поймала себя на мысли, что дорогу видно далеко, а огней нет. Борису ни к чему скрываться, он бы поехал по главной… Он и так опаздывает.

Почему так долго? Я обернулась, но нашу машину не увидела. Возникло ощущение, что я одна среди заброшенного района. Воровато достала телефон, неуверенная, что Эмиль одобрит самодеятельность, и набрала номер Бориса.

Каждый длинный гудок заставлял обливаться холодным потом. Это не моя необязательная мама… Борис отвечает всегда.

Гудок. Еще один.

Сзади подошел Эмиль, перепугав меня до полусмерти.

— Дина, вернись в машину.

— Они опаздывают, — сердце, как ненормальное, прыгало в груди. — Он не берет трубку, Эмиль!

— Успокойся, — нажал он тоном. — Иди в машину.

Я послушно вернулась к авто. Эмиль немного постоял, вглядываясь в горизонт, и занял место за рулем.

— Куда ты? — испугалась я, когда он завел двигатель. — Мы уезжаем?

— Хочу проехать по дороге. Проверю, где они…

Он не закончил, да я и не слушала. Напряженно оглядывалась, пытаясь заметить хоть что-то. Может, они колесо пробили или свернули не там? Нервы натянулись, как струны и на все стало плевать. На Андрея, мои отношения с мужем, на то, что всю жизнь мы будем прятаться. Меня занимала одна мысль: где мой сын?

Мы далеко отъехали, прежде чем Эмиль остановился, заметив впереди темный массивный силуэт джипа.

— Вот они, — прошептал он, нащупывая пистолет под пиджаком. — Сиди, я проверю.

Эмиль выбрался наружу, постоял, пригибаясь к крылу, а затем направился к джипу. Я не сразу поняла, что не так. Самое страшное мозг отторгает, то ли давая возможность смириться с неизбежностью, то ли предпочитая спасительные иллюзии. Картинка складывалась из деталей. Машина застыла наискосок, словно ее подрезали. Двери открыты. В темноте было плохо видно, но с переднего сиденья что-то свешивалось, не давая ей закрыться. Было слышно, как потрескивает остывающий двигатель.