— Дина Сергеевна, вы готовы? Возможно, будет пресса.
На кладбище я оделась так, как понравилось бы Эмилю. В строгое черное платье до колен, туфли на шпильке. Уложила волосы, долго смотрела в зеркало, пытаясь справиться с выражением бледного лица, пока меня не позвал Андрей.
Я должна выглядеть холодно. Не смогла остановить это издевательство и тело мужа извлекут из земли, но ни одной слезы они не получат. Андрей тоже был в черном: рубашка, джинсы. Мы совсем разные — как леди и бродяга. Он был в черных очках, и я взяла свои.
— Держись, — прошептал Андрей, когда я вышла из ванной. Сжал пальцы, целуя, ободряюще улыбнулся. — Я буду рядом.
На кладбище было прохладно. Могилу оцепили, на ней хозяйствовали органы. Мы — родственники и сторонники умершего — группкой стояли под сенью плакучей ивы. Я в центре, Андрей по левую руку. Справа от меня юрист, и вокруг — стена охраны. В гибких ветвях шелестел ветер. Пресса снимала, но меня — мельком, наверное, они подойдут потом. Сейчас их внимание полностью было занято могилой.
Я смотрела, как ее вскрывают. Внутри все разрывалось от боли, но глаза остались сухими. Сняли черную гранитную плиту, начали копать. С памятника смотрели глаза мужа: пустые, жестокие. Глаза хищника, убийцы и изощренного лжеца. Я так тебя любила… Но сумела с тобой проститься. Оторвать от себя.
Мой муж умер, и как бы я ни любила, как бы ни боготворила его, и не мечтала быть рядом, его больше нет. Мертвые не возвращаются.
— Я любила тебя, — одними губами произнесла я, чувствуя, как по щекам ползут прощальные слезы.
Андрей захватил мою ладонь двумя руками и прижал к груди. На глазах у всех ткнулся в пальцы губами. Слева мгновенно щелкнула вспышка: завтра на новостных сайтах будут обсуждать, кто целует пальцы вдовы криминального авторитета Ростова. Может быть, Даша тоже их увидит… Но думаю, если Андрей не сказал ей прямо, она уже поняла…
Из могилы показался гроб. Полицейские подхватили его под низ, но кто-то не удержал и с глухим звуком он ударил об землю. Картинка поплыла, внутри возникла буря эмоций и, не понимая, что делаю, я сбросила с себя руки Андрея, Алексея Юрьевича, и пошла к могиле.
— Вдова! — выкрикнул кто-то, предупреждая.
Покачиваясь, я остановилась над гробом. Мокрые от злых слез глаза застыли, когда грязную, в комьях земли и глине, крышку столкнули вбок.
Глава 20
Андрей подоспел вовремя: резко отвернувшись, я спрятала лицо у него на груди и хрипло разрыдалась.
— Идиоты! — заорал он на них, гладя меня по спине. — Ну всё, всё…
Я цеплялась за него, чуть не разрывая рубашку. Перед глазами стояло обшитое некогда белым атласом нутро гроба, и покоившееся в нем полусгнившее тело. Плоть облепила череп с темными провалами запавших глаз. Но больше всего поразил открытый в немом крике безгубый рот. Только светлые волосы прежние. Черный костюм с белыми манжетами сорочки напоминал день похорон…
— Господи, — рыдала я в полубезумном бреду. — Эмиль!
Увиденное разъедало глаза. Это он… Мой муж. К этому зрелищу я готова не была. Андрей попытался меня увести, но я завопила, приседая. Темные очки свалились на землю. Меня загородили, но все видели истерику. Сообразив, что мы уходим, к нам бросилась пресса.
— Госпожа Кац!
Меня впихнули в прохладный салон джипа. Андрей остался снаружи, я не слышала, что он сказал журналистам. Кажется, послал их. Сел рядом и обнял меня, словно крылом укрыл сгорбленное тело.