Вместо этого я повторила пальцами чёрный завиток на стене, продолжающийся буквами, закручивающийся в символы, неведомые пока даже мне, наследной ведунке. Наверное, значение этих надписей дано понять лишь тем, кто пришёл сюда в последний раз. Когда-нибудь, и я стану достойной.

Спираль раскручивалась, слизывала с политого рыжиной камня историю, как живая, танцевала, переплетаясь с сотней, тысячей таких же линий. Они как подземные реки, как жилы, которые кормят лабиринт колдовством.

«Сколько же им лет?»

«Кто написал их?»

«Что за краска так въелась в валун, что, кажется, течёт сквозь него?»

Я знала, что все эти вопросы крутятся у воришки на языке. Потому, что сама хотела спросить то же.

Но мы не произносили ни слова, а только скользили взглядами по узлам и переплетениям, пока, наконец, не перекрестили их в одном месте.

Вис сильнее сжал руку, повернулся. Глаза его заворожённо сверкали. Коснулся моих встрёпанных волос, в которых наверняка тоже запутался золотой закатный свет.

От этого лёгкого прикосновения по груди словно резанули ножом. Тем самым, которым я когда-то отмахнула косу, чтобы никогда не забывать простое правило.

Он всего лишь вор. Мальчишка, лгун и плут. Не больше.

— Это прекрасно, — проговорил он негромко, не усмехнувшись, не добавив едкого комментария. Пальцы скользнули по щеке, огладили подбородок, но не посмели опуститься ниже. Он закончил почти шёпотом: — И ты тоже прекрасна.

Вот сейчас он сделает что-то, чего делать не следует. Пожалеет ведь. Почти сразу. А я чуть погодя.

Но я всё равно потянулась навстречу, не желая мешать очередной глупости. Всё равно забудется. Когда-нибудь…

Но вместо того, чтобы склониться ко мне, Вис выругался и резко развернулся, попутно боднув лбом величественные письмена и набив не менее величественную шишку.

— Меня кто-то ущипнул! — смущённо пояснил он. — Больно!

Я покачала головой, подпихивая вора вперёд и не слушая его честные слова и объяснения.

— Да верю, верю, — отмахнулась я. — Идём.

Спрашивать, куда, было бы слишком глупо. Даже Вис сходу догадался, что огромный валун, опоясанный таинственными письменами, как веретено нитью, стоит тут неспроста.

Узкий проход вывел нас к ровной площадке, точно на полянку среди леса. И в самой серёдке этой поляны стоял Он.

В камнях хоронили только ведунок. Мы умираем тяжело и долго, и эти мучения люди, стыдясь, стараются поскорее забыть. Оттого и после смерти нас не допускают к общему кладбищу.