— Как почему? Имения в Пензенской губернии. Тульское. Нижегородское.

— Уже нет. Говорят, с тех пор как он дал вольную своим крестьянам, его состояние сильно поубавилось.

— Всем?

— Мне муж сказывал. Делопроизводители мозоли себе натёрли. Отпускные письма выписывать.

— Он фармазон, — отрезала дама, дочь которой не танцевала с Бурминым, — и пьяница. Потому и отпустил мужиков. Вот помяните моё слово. Такие господа сперва книжки французские читают. Потом крестьян на волю отпускают. А потом и против правительства заговорят.

— Нищеброд.

— Говорят, ненадолго. Он единственный наследник старой Солоухиной.

Дамский кружок дружно призадумался.

— А что? Старая Солоухина плоха?

— Солоухины и нам родня. Дальняя.

Алина с сомнением посмотрела на говорившую это даму: швы на её платье потёрлись и были замазаны домашним способом. «Да уж. Старая ведьма, похоже, и не знает об эдакой родне», — подумала Алина.

— А толку такому с наследства? Так же и профукает, как своё.

— Если только этого Бурмина не приберёт себе мудрая жена. Которая не даст профукать солоухинские миллионы.

Над этим выводом дамский кружок крепко задумался.

Алина сложила веер, осветила лицо улыбкой — не слишком широкой, но и не натянутой, — и двинулась к танцующей толпе.

— Куда ты? — недовольно окликнула мать. — Опять в уборную?