Эпилог

Сейчас трудно осознать, что год назад я находился на самом дне. Черт, забудьте, что я говорю. Я был на глубине десяти футов, и земля под ногами с каждым днем становилась все горячее. Каждый день проходит как в тумане, прежде чем в моей жизни появляется дочь. Она помогает мне осознать, что я на самом деле потеряю, если продолжу идти по тому пути, по которому иду. Когда она появляется той ночью на кладбище, я уже пьян в стельку и ненавижу весь мир. Когда обнаруживаю, что на самом деле нанес ей удар, я понимаю, что это последний вечер, когда я пьян. Почему именно эта ситуация останавливает меня — не знаю. То, что я ударил свою жену, определенно не меняет моего отношения к алкоголю. Она смотрит в другую сторону гораздо дольше, чем следует. Но однажды она срывается и разбивает вазу о мое лицо. В ту ночь я становлюсь чертовым счастливчиком. Она дает мне протрезветь, затем латает и велит убираться к черту. В глубине души я знаю, что это к лучшему. Я не заслуживаю такой замечательной женщины, как Сара. Но вместо того, чтобы прийти в себя, я снова начинаю пить, пытаясь поднять настроение. Мы оба договариваемся никогда не говорить об этом Лилли. Она уже знает, каким дерьмовым человеком я являюсь, и никто из нас не видит необходимости расстраивать ее еще больше.

Что хорошего в посещении реабилитационного центра, так это то, что оно заставляет меня расставить приоритеты и, наконец, смириться со смертью Джесси. Я не мог контролировать его жизнь больше, чем чью-либо еще. Еще до того, как жизнь Джесси оборвалась, я пытался держать всех под контролем. Пытался заставить их выполнять мои абсурдные условия, но при этом я мог приходить и уходить из офиса, когда мне заблагорассудится. В результате у меня испортились отношения с Сарой, и я перестал поддерживать своих детей.

Независимо от того, сколько раз прохожу терапию, я всегда сожалею о том, какую жизнь вел, и о том, что не стараюсь быть примером и показывать своим детям, к чему стремиться, когда у них появятся собственные семьи. Мой психотерапевт говорит мне, что все, что я могу сделать сейчас, — это жить своей жизнью так, как должен был жить тогда. Послушав его, я смог бы показать Лилли, как преодолевать жизненные препятствия и как важно иметь поддержку семьи и друзей. Я не сомневаюсь, что не зашел бы так далеко без их поддержки.

Теперь в моей жизни больше возможностей, чем я могу себе представить, но в них нет навыков о том, как правильно завязывать галстук-бабочку. Я почти двадцать минут стою перед зеркалом в маленькой спальне над «Плантейшн Гарденс», пытаясь поправить галстук. Почему Лилли настаивает, чтобы я надел смокинг, является для меня загадкой, но что я знаю? Я всего лишь отец невесты. И просто плыву по течению, делая то, о чем меня просят, и стою там, где говорят стоять. Все достаточно просто.

Бросая завязывать галстук, я подхожу к окну и наблюдаю за суматохой, происходящей в саду внизу. Солнце уже садится, заканчивая очередной летний день, и постепенно огоньки на деревьях начинают включаться, превращая двор в романтическую декорацию из белых сверкающих звезд. По словам Дрю это их любимое место, и аренда его на ночь обходится мне в целое состояние. Лилли настаивает на том, чтобы заплатить за него, но я ей не позволяю. Хотя у меня по-прежнему полно денег, это, кажется, уже не имеет для меня значения. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить безопасность и счастье моей семьи, удовлетворяя все их потребности.

Я слышу, как открывается дверь спальни, и вижу Сару, как она идет ко мне. Она так чертовски красива, что мне хочется ударить себя за то, что позволил ей уйти. Ее атласное платье цвета шампанского ниспадает до пола, подчеркивая изгибы ее тела. Она всегда следит за собой, оставаясь здоровой и в форме, что отражается на ее фигуре. Я ужасно скучаю по этому.

Я скучаю по ней.

Насколько понимаю со слов Лилли, она больше не встречается с Эрлом. Что-то насчет того, что у нее нет времени на свидания, и, вероятно, из этого все равно ничего бы не вышло. Я не уверен, но мне это кажется странным, учитывая, что мы проводим много времени вместе, и она ни разу не была слишком занята, когда я приглашал ее на ланч или ранний ужин. Черт возьми, я пытаюсь вернуть все на круги своя… в некотором роде. Я знаю, что уже никогда не будет так, как раньше, но, надеюсь, когда-нибудь она простит меня за все то дерьмо, через которое я заставил ее пройти. Я никогда не перестаю любить ее. Я просто не знаю, как показать это. Только время покажет, смогу ли я исправить то, что сломал. Уверен, что сделаю все, что в моих силах. Сара стоит этого, и у меня предчувствие, что она тоже все еще любит меня.

Сара берет меня под руку и выглядывает в окно.

— Готов? — спрашивает она.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Да… нет. Ты можешь поправить этот чертов галстук-бабочку? Это выбивает меня из колеи. В конце концов, я не смог с этим справится.

Она улыбается, и на ее щеках появляются ямочки, когда Сара тянет мой галстук в разные стороны.

— У тебя никогда не получалось завязывать их правильно, да?

— Нет, именно для этого у меня есть ты… была, — поправляю я себя.

Сара кладет руки мне на плечи и изучает мое лицо, словно ожидая ответа. Она нежно целует меня в губы, и мне кажется, что мир переворачивается у меня под ногами. Это совершенно неожиданно, и, когда она отстраняется, мне хочется обнять ее и никогда не отпускать. Я так давно не чувствовал ее нежных прикосновений. Не осознавал, как сильно скучаю по этому, пока она мне не напоминает.

— Знаешь, все, что тебе нужно сделать, это позвонить мне, и я тут же приеду… — ее взгляд задерживается на моих губах. — Только дай мне знать, и я с радостью помогу тебе с галстуками в любое время. — Сара хватает меня за руку, переплетая свои пальцы с моими: — А сейчас пойдем, пора начинать свадьбу.