— А зовут как?

— Кажись, Георгий!

— Победоносец, значит, — блеснула эрудицией Коробейникова.

— Почти, — уточнил собкор.

— А скандалит чего? По какому поводу?

— Да по тому же самому! По какому и мы с вами! По поводу собора!

И собкор «Комосомолки» рассказал длинную и, в общем, довольно занудную историю, которая, благодаря его таланту всем показалась преинтереснейшей и стремительной, как охотничий треп на поляне, историю о том, как новая власть делила с архиепископом еще недавно никому не нужный, построенный задолго до революции, трехглавый собор.

— А владыка, — поймав интерес, вошел в штопор собкор, — говорит:

— Вы, господа, как древнерусские князьки: все мое — мое, а твое — мое же!

А мэр ему:

— Так ведь не для себя же, отче, для людей!

А владыка:

— Че ж вы, любезный, людям свое не отдаете, а все норовите чужое?

А мэр:

— Это чье же чужое?

А владыка:

— Да наше же — церковное!

А мэр:

— А я-то думал, что все — божье!

— Все церковное — суть божье, духовное то есть!