Сареф недоверчиво смотрел на отражение в зеркале. Мальчик казался себе донельзя смешным и нелепым. Чуть вздёрнутый нос, зелёные глаза, коротко стриженные тёмные волосы. Лицо вытянутое, уши хоть и не торчат в разные стороны, как лопухи, но явно могли бы быть ближе к голове, чем сейчас. Выданная ему форма была неудобной и сидела не очень хорошо. Ему в ней было тесно. Конечно, потому, что его последний раз замеряли полгода назад. Вон, к его сестре Джайне портные каждую неделю бегали. Наверное, следили, чтобы она не разжирела с того количества сладостей, которые пожирает каждый день.

Дверь в его комнату открылась. Вошла новая нянька по имени Авелин, которая присматривала за Сарефом с тех пор, как выгнали Мимси. Сарефу она не нравилась: по сравнению с Мимси она была вялая, равнодушная и вечно чем-то недовольная. Но Сарефа уже в возрасте пяти лет слишком хорошо научили ни на что не жаловаться. Так что и он никогда ни с чем не спорил и недовольство своё держал при себе. И Авелин, в общем и целом, была довольна своим беспроблемным воспитанником.

— Хватит у зеркала торчать, — ворчливо прогундосила нянька, — выглядишь сносно. В обморок от твоего обаяния, конечно, никто не упадёт, но и пальцем тыкать тоже не будут. Пошли, гости уже собрались.

Сареф молча кивнул и позволил Авелин увести себя из комнаты. Подойдя к лестничному пролёту, они принялись спускаться. Комната Сарефа была на четвёртом, самом верхнем этаже их поместья. Комната Джайны раньше была на том же этаже, но после того случая, когда кузина единственный раз в жизни получила то, что заслуживает, её перевели в покои на втором этаже, намного богаче и роскошнее. И, надо было отдать должное, это возымело эффект. То ли Джайне было лень бегать на четвёртый этаж, чтобы регулярно напоминать любимому кузену, как сильно она его любит, то ли даже Джайне была неохота связываться с Авелин, которая, как догадывался Сареф, по статусу была значительно выше Мимси, но та, наконец, оставила его в покое. Нет, при встрече она, конечно, не упускала возможности обменяться любезностями, но даже это было намного, намного лучше, чем просыпаться в своей постели по утрам и знать, что с минуты на минуту в дверях покажется мерзкая прыщавая рожа, которая испортит тебе настроение на весь день.

Гостевая же зала находилась на первом этаже. Слуги целых три дня до этого приводили её в порядок. Сейчас же оттуда доносились смех и звон бокалов, а так же неторопливая музыка.

Войдя в залу, Сареф увидел, что источником музыки является его старший кузен Озмунд. Он наигрывал на флейте замысловатую весёлую мелодию, а гости вежливо на него смотрели. Вообще надо было сказать, что Озмунд, собственно, в силу своей специализации, очень хорошо играл на флейте. Только, к сожалению, он очень редко позволял кому-нибудь это послушать. Но здесь, вероятно, отец потребовал сыграть для гостей хотя бы раз, и тому пришлось согласиться.

Спустя две минуты Озмунд завершил мелодию, после чего с улыбкой, больше похожей на жуткую маску, посмотрел на гостей. Сареф, неплохо знавший кузена, хорошо помнил, что бывает, когда у Озмунда появлялось такое выражение лица. Вернее, что будет после того, как дело пойдёт не так, как Озмунду хочется. Но гости зааплодировали его старшему кузену, и, кажется, делали это вполне искренне. Сарефу уже хватало ума, чтобы различать дежурные, картонные хлопки, которые длятся от силы секунд пять, от искренних. И Озмунду аплодировали почти двадцать секунд. Тот, посчитав такую реакцию приемлемой, сухо кивнул и удалился с подмостков, позволив нанятым бардам и дальше выполнять свою работу.

— Дорогие гости, — звучно обратился ко всем глава Адейро, уже подошедший к Сарефу и Авелин, — позвольте представить — юный член нашего клана Сареф Гайранос-Джеминид. Сегодня ему исполнилось десять лет. Уже совсем скоро он вступит в наши ряды полноправным участником.

Гости вежливо похлопали мальчику. Сареф, не привыкший быть в центре всеобщего внимания, смутился. Но уже через секунду заставил себя поднять голову и всем улыбнуться. Никто не должен знать, как ему сейчас было плохо.

И его усилие было вознаграждено. Гости смотрели на мальчика не со скукой и неприязнью, как он обычно привык от членов своей семьи, а с вежливым интересом и даже любопытством. А в следующий момент из толпы вышел огромный черноволосый дядька, напоминавший богатырей из сказок, которые ему в детстве читала Мимси. При этом Сареф отметил, что ему тоже явно было тесно в парадном костюме: мускулы рвались на волю, натягивая ткань до предела, и непонятно было, как она до сих пор не разошлась по швам.

— Здравствуй, здравствуй, юный Сареф, — прогудел он, — как же, как же, хорошо помню, как я тебя ещё крохой на ладони держал. Надеюсь, мальчик мой, Система была к тебе благосклонна в этот день?

— Спасибо, дядя Виктор, — Сареф догадался, кто это был, — да, была.

— Сареф, — сурово сказал Адейро, — что за фамильярность? Не дядя Виктор, а господин Виктор Уайтхолл…