— Тебе нужно в него прыгнуть, братец! Он мягкий и вкусный! Будешь весь в шоколаде!
— Шоколад… Мягкий и вкусный… — глупо повторял Сареф.
— Давай, братец, это весело, — говорила Джайна, — становись на перила и прыгай!
— Шоколад… Весело… — бубнил Сареф, после чего внезапно сказал, — вот раз весело — сама и прыгай!
С этими словами он наклонился и, схватив кузину за ноги, перекинул её через балкон, прямо в кучу “шоколада”. И та со сладким для ушей мальчика визгом полетела вниз.
ПЛЮХ!
Перегнувшись через балкон, Сареф увидел, что Джайна барахтается в куче навоза и визжит так, как не визжала ещё никогда.
И в этот миг Сарефу стало так хорошо, так сладко, так весело, что он засмеялся. Он смеялся, смеялся, смеялся и никак не мог остановиться. Наконец-то всё стало так, как надо! Джайна хотела над ним подшутить — и она получила по заслугам! Как же сладок и прекрасен был этот миг.
В самом прекрасном расположении духа мальчик направился к себе в комнату. И сегодня был первый день в его жизни, когда его нисколько не огорчил тот факт, что по пути к себе он дважды споткнулся и упал на ровном месте.
Придя к себе в комнату, Сареф стал собирать своим карандаши и записи: занятия для мальчика начинались сразу после завтрака, и он брал все принадлежности с собой.
Однако едва он аккуратной стопкой сложил свои записи, как дверь в его комнату с треском распахнулась. На пороге стоял Исмарк, отец Джайны, с бешенством смотревший на Сарефа.
— Ты что себе позволяешь, грязный выродок?! Да как ты посмел тронуть мою дочь? А ну, иди сюда!
С этими словами он больно схватил Сарефа за руку и повалил его на кровать животом вниз. После чего сдёрнул с него штаны, короткий свист — и он ощущает страшный и болезненный удар по своей попе…
— Ай! Прекратите! — кричал Сареф, безуспешно пытаясь вырваться, — за что?! Ваша дочь так постоянно делала! Почему тогда её никто не наказывал?
Но Исмарк этого или не слышал, или ему до этого не было дела. Силы слишком быстро покинули маленького Сарефа. В какой-то момент удары перестали причинять боль. А ещё какое-то время спустя услышал женские крики, и очередной шлепок, который он почему-то не почувствовал, а затем его поглотила темнота.
Когда Сареф очнулся, то первое, что он почувствовал, это боль. Ужасная боль во всей задней части тела, начиная от спины и заканчивая коленями. Он попытался пошевелиться — и в следующий момент заскулил: настолько было больно. Внезапно рядом с ним кто-то закряхтел, а в следующий момент перед ним показалось знакомое лицо одной из служанок.
— Очнулся? Молодец. Пойду, извещу главу клана. Он скажет, как быть с тобой дальше, маленький хулиган.
— А… а почему вы… а где Мимси? — прохрипел мальчик. Женщина с завитыми в локоны серыми волосами обернулась и злобно захихикала.
— А свою Мимси ты больше никогда не увидишь, мальчик. Потому что эта дура позволила себе недопустимое поведение — и её сослали в рабство на овощные плантации. И поделом. Мне эта полукровка-южанка никогда не нравилась.
Служанка вышла, а Сареф заплакал. Всё было ещё хуже, чем он мог представить. Мимси, единственного человека, которого он любил, выгнали отсюда навсегда. И Сареф догадался, что это было за недопустимое поведение. Мимси хотела заступиться за него, и она попыталась ударить господина Исмарка.