— Входите, входите! — нарочно повысил тон врач, видя, что Нягол не спит.

Больной открыл глаза.

— А — Тео! — тихо сказал он, и какое-то подобие улыбки тихо скользнуло по растрескавшимся пересохшим губам.

— Брат!

Он нащупал руку брата под простыней — рука была исхудавшая, одни кости. Это его сразило. Теодор безвольно опустился на краешек стула, врач это заметил и поддержал его:

— Как мы сегодня себя чувствуем, товарищ Няголов? — бодро спросил он, трогая лоб больного. Нягол пылал.

— Хорошо, доктор.

— Вижу, — сказал врач.

Братья посмотрели друг другу в глаза.

— Брат… — повторил потрясенный Теодор. — Как же так?

— Случается, Тео…

— А мы ничего не знали…

Теодор запнулся, и врач воспользовался паузой.

— У вас интересная и немного своенравная дочь, — сказал он. — Как белка шныряет по больнице.

— Да, да, — промолвил Теодор, — я останусь вместе с ней, мы будем заботиться…

— Не нужно, Тео, — Нягол с усилием улыбнулся — видишь, до чего довели меня заботы.

— Раз писатель шутит, значит, в мире все в порядке, — заключил главврач и взял Теодора под руку. — Пойдемте, профессор, больному нужно отдохнуть.

На пороге Теодор обернулся, братья махнули друг другу рукой. Из больницы Теодор направился к отчему дому.

Город плавал в полуденном мареве. Немного посвежевшая после ночной прохлады листва деревьев снова поникла. Дождя давно не было, машины поднимали полупрозрачные клубы пыли, витрины магазинов были словно припудрены. Теодор расслабил узел галстука: мало ему предстоящей встречи с Елицсй, так еще эта жара впридачу! Как они посмотрят друг другу в глаза, что скажут? С той минуты, когда ему сообщили о ранении Нягола, Теодор был как в лихорадке. Молва была противоречива, одни говорили, что Нягол в агонии, другие — что он умер от ран, и Теодор летел в родной город, раздавленный сознанием своей вины.

Дома он застал Елицу и незнакомую девушку с большими, пристально-зоркими глазами. Дочь покраснела от неожиданности, но взяла себя в руки и представила Мину. Теодор же обрадовался присутствию постороннего человека, благодаря которому разговор откладывался. Девушки вскипятили чай, все трое сели за стол, Теодор стал расспрашивать Елицу о случившемся несчастье: почему этот человек начал стрелять в безвинных людей, неужто он был настолько пьян или кто-нибудь его разозлил? Елица ничего не знала о давнем столкновении Еньо и Нягола в той же самой пивной, о том, что Еньо грозил дяде, не знала она и подробностей ссоры между Еньо и Грозданом, но из разговоров Мальо с Иванкой поняла, что случилось все не по пьянке. Как могла, она объяснила все это отцу.