— Выпейте, это супрастин. Вам станет лучше.
— Это точно, после супрастина спать буду опять сутки. Да ладно вам! Давайте сюда таблетку. Что вы, ей Богу, всполошились?!
Он внимательно вглядывался в ее опухшее от слез лицо и не знал, что делать дальше. Стоял рядом, держа краску в одной руке, кисточку в другой, а желание было поскорее смыть с несчастной жертвы всю эту химию.
— Вадим, я не умру! Только в вашей власти сократить по времени мои мучения, смилуйтесь!
Так быстро он еще ни разу в жизни не красил. Она шмыгала носом и молча терпела.
— Так вот почему вы никогда не красили волосы! — сказал он, чтобы немного отвлечь ее. — Слушайте, а через две недели вас ожидает химическая завивка. Переживете?
— Если сегодня не умру, — был гнусавый ответ.
Хлопнула входная дверь. Алька что-то напевая под нос, вошла в гостиную. Сегодня Эммануил Маркович опять неважно себя чувствовал, и девушка ходила поставить укол. Она еще три года назад научилась делать уколы, когда выхаживала брата, подхватившего пневмонию. Воспаление легких он заработал по дурости: поспорил с ребятами из салона, что ему ничего не будет, даже если зимой залезет в Неву. Сколько поставил на кон, он так и не признался. Алька на тот момент училась в одиннадцатом классе. Когда брат свалился с температурой, она плакала и уговаривала его лечь в больницу. Он не мог себе представить, что она останется дома одна, девочка же боялась вовсе лишиться брата. Вот тогда и научилась делать уколы, ставить банки и правильно проводить ингаляции.
— О Господи! — воскликнула Аля, увидев Инну. — Что это такое? Ты ее что, до слез довел?
— Алька!
— Да, он сказал, что я толстая дылда! — вдруг сказала гостья.
— Вадим!
— Что?
— А еще, что я очкастый альбинос! — подначила Инна, гнусавя.
— Что? — уже хором вопрошали родственники.
— Ты что? Правда, такое сказал? — накинулась на брата сестра.
— Я? За кого ты меня принимаешь? Издеваешься?
— За кого? За изверга, — ответила Инна и чихнула. — Сколько ждать теперь?
Вадим глубоко вздохнул.
— Пять лет! — буркнул он и ушел в ванную мыть кисть.