— То есть, ты… — от злости аж дыхание перехватило. — То есть ты говоришь, что я вру?! Что я подставляю твоих студентов, до которых мне нет и не будет дела даже останься они последними людьми на планете?! И что я делаю это ради того, что прикрыть свой очередной, наверное, уже тысячный выход за Периметр, разрешения на которые я и так никогда не спрашивал?!
— Теперь будешь. — Кивнул отец. — А вернее не будешь. Я запрещаю тебе появляться ближе, чем в пяти метрах от любого шлюза или базы аутсайдеров.
— Я бы еще посоветовала тебе уточнить, с какой именно стороны Купола. — Тихо раздалось из-за спины. — А то наш сын уже неоднократно ловил тебя на таких мелочах.
Мать прошла мимо и села возле отца, положив голову ему на плечо. В халате, с темными мешками под глазами, бледная и осунувшаяся. Уставшая. Спала ли она вообще?
Да хрен там! Она уже определила свою позицию в этой войне! А на войне не смотрят, болен ты или устал!
— Ли… — тихо начала мать. — Ты все отказываешься понять, но мы о тебе беспокоимся. Ты пропадаешь в Пустоши, возвращаешься, едва держась на ногах, грязный и уставший, и тут же исчезаешь. С отцом ты видишься хотя бы в Институте, я же вовсе начала забывать, как ты выглядишь.
Грустно вздохнув, мать взлохматила свои короткие темные волосы.
— Ли, пойми, так быть не должно.
— Как раз так и должно! — прорычал Лайнус. — Как раз это и есть настоящий я, моя истинная натура! Уж не знаю, кого вы пытались из меня воспитать, но у вас это не вышло! Вы ни разу не поинтересовались, чем хочу заниматься я сам! Не знаю, в каком плане вы за меня волнуетесь, но точно не в плане моих желаний!
— Мы — твои родители. — Наставительно произнес отец. — Поэтому в случае расхождения твоих желаний с нашими, приоритет отдается нашим!
— Сильвио, зачем…
— Нет, постой. — Поднял ладонь отец.
— Да, мам, постой. — Согласился Лайнус. В голове моментально созрел план. — И каково же твое желание?
— Мое желание — чтобы ты носа своего больше не высовывал за Периметр! Поэтому через три часа, когда откроется Институт и загрузится Система, я удалю твой личный ключ выхода.
— Через три часа? — Лайнус нагнулся, поднял стул и поставил его на место, отделив себя от родителей. — Тогда я ухожу сейчас.
И, резко развернувшись, зашагал к двери, хлопая развязанными шнурками. На ходу поднял рюкзак, закинул за спину и грянулся плечом в дверь. Игнорируя лифт, загрохотал подошвами по лестнице.
Бежать, бежать отсюда. Быстрее…
За спиной грохнуло, кто-то закричал. Плевать, скорее по лестнице вниз, хоть кубарем, да на улицу. Солнце резануло по глазам, Лайнус крутнулся, ослепленный, прикрыл глаза ладонью и зашагал к гаражу.
Их было всего два на весь дом, но, если лейтенант Стивенс по-военному аккуратно содержал свой, то у семьи Джаров, занятой наукой, вечно не хватало времени поправить дверь, заедающую через раз. Рука на автомате отсчитала на связке нужный ключ, плечо грянулось в дверь.
Жук уже урчал заведенным с пульта двигателем. Лайнус привычно скользнул между трубами сварной рамы, плюхнулся на сиденье и скинул рюкзак за спинку. Лямки зацепились за кронштейны, собственноручно приваренные три года назад. Широкие колеса на литых дисках с шестью амортизационными прорезями каждый, мягко качнули машину на рессорах. Три галогеновые лампы на верхней трубе рамы вспыхнули и снова погасли, показывая готовность к старту. Все в порядке, топлива под завязку, запыленность всего семь процентов…