– Смотря что ты подразумеваешь под «этим», – говорит Миррен.

– Мы спасли семью. Они начали все сначала.

– Тетя Кэрри бродит ночами по острову, – подмечает сестра. – Мама моет чистые раковины до боли в руках. Пенни наблюдает за тобой, пока ты спишь, и записывает, что ты ешь. Они пьют до рвоты. Пока слезы не начинают течь по лицу.

– Разве ты была была в Новом Клермонте и видела все это?

– Я тогда бывала там и сейчас иногда захожу. Тебе кажется, что мы решили все проблемы, Кади, но мне кажется, это было…

– Мы здесь, – настаиваю я. – Без этого пожара нас бы здесь не было. К этому я и веду.

– Ладно.

– У дедушки было столько власти… А теперь ее нет. Мы изменили зло, которое видели в мире.

Теперь я понимаю то, что мне было не ясно раньше. Я не зря ем свой хлеб, Лжецы прекрасны, Каддлдаун прекрасен. Не важно, что его стены в пятнах. Не важно, что у меня мигрень, а Миррен совсем больна. Не важно, что у Уилла кошмары, а Гат ненавидит себя. Мы совершили идеальное преступление.

– Дедушке не хватает власти только потому, что он сбрендил, – говорит Миррен. – Если бы он мог, то и дальше продолжал бы всех мучить.

– Я не согласен, – возражает Гат. – По мне, Новый Клермонт – это наказание.

– Что? – недоумевает она.

– Самобичевание. Он построил себе дом, который домом не является. Гаррис намеренно лишил его комфорта.

– С чего бы он стал это делать? – интересуюсь я.

– Почему ты раздала все свои вещи? – спрашивает Гат.

Он смотрит на меня. Они все смотрят на меня.

– Я щедрая. Хотела сделать что-то доброе для этого мира.

Дальше следует странная тишина.

– Ненавижу беспорядок, – говорю я.

Никто не смеется. Не знаю, как разговор перекинулся на меня.