— Да, да! — кивал головой я.
— Ой, твою мать, — выругался он, схватившись за макушку, — я сейчас с ума сойду.
— А что такое-то? — нервничал я, спрашивая всё дрожащим голосом.
— Кольца в носу у вот этого были… — и участковый кивнул головой на дверь наркомана.
Мне будто прострелили голову взрывной пулей панического ужаса, я чуть не упал в обморок, потеряв на мгновение дар речи. Силач с участковым недоверчиво косились на меня и о чём-то перешёптывались, пока я, измученный всем случившимся, сидел на пороге квартиры, держась за голову.
Окончательно меня привёл в себя приезд наряда полиции. Они с десять минут беседовали с участковым, а потом вызвали какого-то молодого человека с дрелью и набором разного вида отмычек. Без лишних вопросов он вскрыл дверь, и мы вошли в злополучную квартиру.
Всё, от развороченной раковины на кухне, паласов, стен, до ванной и унитаза было измазано уже знакомой нам вязкой вонючей жижей с белыми волосками. В уборной, прямо под счётчиками, зияла огромная дыра, заглянув в которую, можно было увидеть мою ванную. Рядом с дырой лежала откусанная от тела голова наркомана. Свой жуткий вид она приобрела благодаря всё той же жиже, слеплявший веки и щёки с губами в ужасной гримасе. Тело мы так и не нашли. Признаюсь честно, меня стошнило прямо около уборной, я выскочил из квартиры и вернулся к себе.
Участковый сказал, чтобы я сидел в комнате и никуда не уходил, ожидая дальнейших распоряжений, а сам принялся звонить кому-то.
Безумие охватило меня, цепи страха неведомого спали, уступив место страху за собственную жизнь. Пока участковый отходил в квартиру наркомана, я в темпе собрал все необходимые вещи и незаметно улизнул из дома. И чёрт возьми, я готов поклясться, что видел эту мерзкую липкую жижу на лестнице, на первом этаже и у самой подъездной двери. На улице бушевал ливень, мои ноги были по щиколотку в воде, но я и не думал даже оборачиваться и смотреть на дом, тем более останавливаться или, не дай Бог, возвращаться.
Добравшись до друзей, я вкратце рассказал о произошедшем и слёзно упросил о помощи, они не отказали.
***
Мне чертовски тошно от того, что я не знаю ровным счётом ничего. Пробралась ли эта тварь в наш дом с потопом, а потом так же ускользнула, скрывшись в мутной дождевой воде? Или она проникла в квартиру наркомана по трубам, выскочила из раковины и съела несчастного, оставив от него лишь голову?
До колик в животе меня пугает тот факт, что за этим нечто охотятся какие-то специальные люди, но ещё сильнее я боюсь, что оно запомнило меня. Теперь, если уж мне и суждено быть пойманным, я молю всех и вся, чтобы люди из неизвестного ведомства добрались до меня раньше того, кто оставляет после себя зловонную липкую жижу с клочками волос.
Хрип в часовне
Порой, просыпаясь в кромешной тьме посреди ночи, я вспоминаю те ужасные события, о которых сегодня, наконец, решился поведать вам. Тот груз, что я уже несколько лет несу на своих плечах, с каждым годом становится тяжелее и тяжелее, новые умозаключения безустанно одолевают меня, а собственная совесть, кажется, сгрызла всё, что только возможно. Представьте себе, какой отпечаток наложили на меня эти события, если даже спустя столько времени я помню всё практически досконально: от начала и до самого конца.
В любом случае, что бы со мной не произошло в будущем, я хочу, чтобы это происходило с человеком очищенным и покаявшимся, с человеком, способным признать свою слабость и не желающим более влачить за собой вечное самобичевание. Считайте этот рассказ моей исповедью и предостережением.
В тот год, когда всё случилось, мне пришлось ненадолго переехать в квартиру к больной, парализованной с самой молодости бабушке, и ухаживать за ней, пока моя мама будет в командировке.
Стояла середина лета, сессия и ненавистная ежегодная практика были позади, настала пора свободы. Но вся эта свобода обрывалась здесь, в затхлой, пронизанной духом старины, однокомнатной квартире, где единственным развлечением было старое советское радио с нарисованными на нём тремя девушками в кокошниках. Давящая атмосфера безнадёги не отступала ни на минуту, куда не посмотри в этой обители умирающего человека — всюду видишь что-то грустное и невзрачное. Но спустя пару недель я всё-таки нашёл себе интересное развлечение.
Светлая лоджия, заваленная ненужным хламом, манила меня, измотанного душной тусклой квартирой, как полярная звезда в тёмном зимнем небе. Поначалу я противился, слушал поднадоевшее радио на кухне и недоверчиво косился на светлое пятно лоджии, но когда по единственной волне радио вместо музыки началась программа о здоровье и о традиционных методах его сохранения, иного выбора, кроме как исследовать манящее помещение, у меня не оказалось.