— В каком смысле? — спросил я, подозревая неладное.

— Ну сам посмотри, там стена голая, а трубы нет, куда вода стекает, — говорил он, и с каждым его словом былой страх вновь возвращался ко мне, постукивая по спине холодными иглами знакомых всем мурашек.

— И… что делать? — наконец, выдавил я из себя.

— Давай-ка, знаешь что… пеной зальём её, от греха, — сказал отец, разогнувшись, — в отпуске новую ванну поставим тебе.

Я не смел перечить. Мы вместе съездили в строительный магазин, купили всё необходимое, и уже в начале второго ночи злосчастная дыра в ванной была залита белой монтажной пеной.

Отец предложил переночевать у них с мамой, но я отказался, ибо паника моя совсем угасла, стоило стоку оказаться закупоренным.

Посреди ночи я услышал скрип половиц в коридоре. Широко раскрыв глаза, я уставился на дверь. Скрипы прекратились, наступила давящая на мозг тишина. Я слышал своё дыхание, которое казалось мне чересчур громким, видел контуры моих дрожащих ног, и видел, как дверь в комнату медленно открывается. Я не мог даже проглотить накопившиеся во рту слюни, настолько меня сковали покрытые инеем цепи ледяного страха. Сильная боль в затылке на мгновение позволила моей голове дёрнуться, но скрип открывающейся двери вновь пригвоздил меня к дивану, запретив даже думать о том, чтобы начать двигаться. Я слышал тихий шёпот и тот самый безумный смех соседа, мне хотелось кричать, но неведомая сила будто заткнула мне рот грязным кляпом. Чёрный сгусток выскочил из-за двери и в мгновение ока нырнул под диван.

Он знал, что я не сплю, знал, что я видел его и сейчас лежу скрюченный, с больной головой и полным ртом вязких слюней. То, что сидело под диваном, залилось истошным смехом и с криком прыгнуло мне на ноги. На меня ползло худосочное тело с разорванными культями вместо ног, что подобно кровавым тряпкам тряслись и хлюпали. Перебирая тонкими жилистыми руками, оно подбиралось ко мне, и ужасное лицо с диким оскалом становилось всё ближе, оно хохотало, раскрывая зловонную пасть.

Собравшись с силами, я завопил во всю глотку и чуть не захлебнулся собственными слюнями. Твари больше не было на диване. Меня посетил треклятый сонный паралич!

Однако, несмотря на сильный ночной испуг, в целом я немного успокоился, решив, что лицо в ванной — тоже результат небольшого паралича, но крохотная соринка сомнения не покинула мою голову, спрятавшись где-то в подкорке в ожидании своего триумфального выхода в самый неподходящий для меня момент.

Далее, хочу сразу прояснить несколько моментов: все описанные события я запомнил отлично и даже сейчас могу поручиться, что всё было ровно так, как я напишу. Это не выдумка больного на голову психопата, а реальные воспоминания, хоть и испуганного, но трезвомыслящего и адекватного человека.

Вечером следующего дня, когда горячая вода, как и обещалось, была отключена, я сидел с книжкой на кухне и ждал, пока закипит большая кастрюля. Нацепив на руки две прихватки, я потащил кипяток в ванную, где меня уже с нетерпением ожидал жёлтый пластмассовый тазик. Дверь ванной закрывалась на хлипкий шпингалет на уровне глаз, а я, со своей природной паранойей, имел обыкновение все двери в тёмные помещения, будь то уборная, ванная или кладовая, всегда держать закрытыми. Не желая ставить кастрюлю на пол, я весьма ловко, с помощью носа и подбородка, сдвинул задвижку на шпингалете и ногой приоткрыл дверь.

Мерзкое, бледное лицо, с широко раскрытыми глазами и со знакомой растянутой в ужасной улыбке пастью, смотрело на меня из мрака тёмной ванной. Секунда ступора, пелена на глазах, и вот я уже бегу по коридору прочь из квартиры, дрожащими руками открываю дверь, чувствуя затылком, что неведомая тварь уже выглянула из ванной и ждёт, пока я обернусь, чтобы резко, как в страшных видео, приблизиться ко мне и лишить меня рассудка. Мне отчётливо запомнились черты этого невообразимо ужасного лица. Оно принадлежало скуластому мужчине с вольным подбородком и широким лбом, помимо пугающих глаз и рта я подметил ещё одну особенность — пробитый нос, пирсинг, несколько колец в каждой ноздре. Лицо до сих пор стоит у меня перед глазами, стоит мне только сомкнуть их перед сном; оно стояло и тогда, когда я, как одуревший, колотил в дверь соседа напротив.

Это был высокий крепкий усач, чем-то напоминавший атлета Поддубного, он пулей выскочил из-за двери в одних шортах и, выслушав мои бессвязные объяснения, забежал ко мне в квартиру. Я простоял на лестничной клетке с полминуты, подавляя в себе желание расплакаться и убежать прочь, подальше от страшной квартиры.

Усач показался в конце коридора, рядом с ванной, и махнул мне рукой. Мне не удастся описать всю гамму чувств, сопровождающую меня в тот момент, но на зов силача я шёл, обливаясь холодным потом и с дикой болью в спине. Усач, почёсывая лысый затылок, рассматривал мою ванную: вся она была заляпана мерзкой зловонной жижей с клоками тоненьких бледных волос. Монтажная пена была грубейшим образом выдран из стока, равно как и самодельная решёточка. Теперь ванну украшал только чёрный зёв, ведущий в неизвестность.

Силач заглянул в дыру, несмотря на мои мольбы этого не делать, и тихо сказал:

— Там квартира.

Я не сдержался и тоже посмотрел в дыру, и действительно, немного выше дыры виднелись очертания чужой уборной.

Усач привёл меня к себе домой, дал тёплого чаю, а сам в срочном порядке позвонил в полицию и своему другу, что по совместительству являлся нашим участковым. Последний прибыл на час раньше наряда, мы втроём постучали в дверь моего соседа-наркомана, но нам никто не открыл. Тогда участковый попросил меня рассказать ему всё с самого начала, и в этот раз я во всех красках описал мерзкое лицо. Страж порядка был удивлён, он нахмурился, и было видно, что он стал вдруг чем-то крайне озабочен. Наконец, вновь обратившись ко мне, он спросил:

— Точно кольца были в носу?