В то время как друзья-христиане стремились обратить меня, подобные же попытки предпринимали и мусульмане. Шет Абдулла старался убедить меня изучить ислам, и, конечно же, он всегда находил слова, которые подчеркивали красоту его религии.
Я описал свои метания в письме к Райчандбхаю. Кроме того, я вступил в переписку с другими индийскими людьми, осведомленными в делах религии, и получил от них ответные послания. Ответ Райчандбхая до некоторой степени успокоил меня. Он просил набраться терпения и глубже изучить индуизм. Он также написал: «Если судить бесстрастно, ни одна другая религия не обладает такой утонченностью и глубиной мысли, как индуизм, его особым видением души и милосердием».
Я купил Коран в переводе Сейла и взялся за чтение, а также приобрел другую исламистскую литературу. Я связался с христианскими друзьями в Англии. Один из них упомянул Эдварда Мейтленда, с которым я тоже начал переписываться. Он прислал мне «Путь к совершенству» — книгу, написанную им в соавторстве с Анной Кингсфорд. В этом труде подвергалось жесткой критике современное христианское учение. Он же прислал мне другую книгу — «Новое толкование Библии». Обе мне понравились. Мне показалось, они в чем-то поддерживают индуизм. Но по-настоящему захватила меня книга Толстого «Царство Божие внутри вас». Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Перед независимым мышлением Толстого, силой его нравственности и правдивостью все прочие труды, которыми меня снабжал мистер Коутс, меркли и теряли значение.
Так и получилось, что мои искания завели меня не совсем туда, куда предполагали привести меня мои друзья-христиане. Моя переписка с Эдвардом Мейтлендом продолжалась довольно долго, а с Райчандбхаем — до самой его кончины. Я прочитал некоторые из присланных им книг. Среди них были «Панчикарана», «Маниратнамала», «Мумукшу Пракарана», «Йога-Васиштха», «Шаддаршана-самуччая» Харибхадра Сури[60] и прочие.
И хотя я пошел таким путем, на какой мои христианские друзья отнюдь не желали меня направить, я навсегда останусь у них в долгу за то, что они пробудили во мне стремление к религиозным поискам. Общение с ними навечно осталось в моей памяти, а последующие годы принесли мне еще больше подобных близких и дорогих сердцу знакомств.
16. Человек предполагает, а Бог располагает
Поскольку процесс закончился, у меня не оставалось причин задерживаться в Претории. Я приехал обратно в Дурбан и стал готовиться к возвращению домой. Однако шет Абдулла был не из тех, кто позволил бы мне ускользнуть без проводов. В мою честь он устроил прощальный прием в Сиденхеме.
Мне предложили провести там целый день. Листая газеты, я случайно заметил в углу полосы заметку под заголовком «Индийцы и право голоса». В ней говорилось о некоем находящемся на рассмотрении законопроекте, согласно которому индийцы лишались права избирать членов натальского парламента. Я прежде ничего не слышал о таком законопроекте. Не знали о нем и остальные гости, собравшиеся на приеме.
Я обратил на это внимание шета Абдуллы. Он сказал:
— Что можем мы понимать в таких вопросах? Мы разбираемся только в своей торговле. Как вам известно, нашу торговлю в Оранжевой Республике попросту ликвидировали. Мы, конечно, протестовали, но все оказалось без толку. В конце концов, мы покорные и необразованные люди. Газеты покупаем лишь для того, чтобы следить за ценами и так далее. Что мы можем знать о законодательстве? Нашими глазами и ушами служат здесь европейские юристы.
— Но ведь среди вас много молодых индийцев, которые родились и получили образование здесь, — возразил я. — Разве они не в состоянии помочь вам?
— Вот вы о ком! — в сердцах воскликнул шет Абдулла. — Они почти не общаются с нами, и, по правде сказать, мы сами не стремимся сблизиться с ними. Приняв христианство, они подпали под влияние белых священнослужителей, которых наставляет правительство.
Теперь я все понял. А я-то думал, что эти индийцы — с нами! Так вот какие цели преследовало христианство? Неужели же они перестали быть индийцами только потому, что стали христианами?
Совсем скоро я должен был отплыть на родину и не решался высказать вслух мысли, возникшие у меня на сей счет. Я лишь сказал шету Абдулле:
— Если этот законопроект станет законом, наша жизнь только усложнится. Это первый гвоздь в крышку нашего гроба. Сильнейший удар по нашему самоуважению.
— Быть может, — отозвался шет Абдулла, — но я должен рассказать вам, как вообще возник вопрос о нашем избирательном праве. Мы прежде ничего не знали, пока мистер Эском, один из наших лучших юристов, с которым вы уже знакомы, не объяснил нам. Вот как все произошло. Он обожает спорить. Его противник — инженер порта, и Эском опасался, что тот наберет больше голосов и победит его на выборах. Тогда Эском объяснил нам наши права и настоял, чтобы мы все зарегистрировались как избиратели и голосовали за него. Теперь вы понимаете, что право голоса для нас не имеет той ценности, какую вы ему приписываете? Но мне понятна ваша точка зрения. Что вы нам посоветуете?
Другие гости с величайшим вниманием прислушивались к нашему разговору. Один из них сказал мне:
— Хотите знать, что нужно делать? Вы вернете свой билет на этот пароход, останетесь здесь еще на месяц, и мы станем бороться под вашим началом!
Его дружно поддержали остальные:
— Да, в самом деле! Шет Абдулла, вы должны задержать Гандибхая!