Эта атмосфера интриг казалась мне нездоровой, и я долго размышлял, как не попасть под дурное влияние.

Я был удручен, и мой брат, конечно же, замечал это. Мы оба считали, что, если бы я получил какую-то постоянную работу, мне стало бы легче избежать интриг. Ирония заключалась в том, что без интриг не стоило и думать о том, чтобы стать министром или судьей, а ссора с сагибом помешала моей практике.

Порбандар находился тогда под управлением британской администрации, и мне поручили поработать над укреплением авторитета местного князя. Мне также нужно было встретиться с администратором и поговорить о тяжком земельном налоге вигхоти, который взимался с земледельцев Катхиявара. Я с удивлением обнаружил, что этот чиновник, хотя и был индийцем, по части высокомерия мог поспорить с сагибом. Это был способный человек, вот только земледельцам его способности мало помогали. Я укрепил авторитет раджи, но ничего не смог сделать для облегчения участи земледельцев. Больше всего меня поразило то, что их положением вообще никто не интересовался.

Даже в этом деле меня постигла неудача. Я считал, что с моими клиентами обошлись несправедливо, но у меня не было возможности им помочь. В лучшем случае я мог направить апелляцию политическому агенту или губернатору, которые наверняка отклонили бы ее на том основании, что им не полагалось вмешиваться в столь «мелкие» местные конфликты. Если бы существовали законы или предписания, на которые можно было бы опереться в данном случае, действовать еще имело бы смысл, но в наших краях законом была воля сагиба.

Я был очень раздражен.

Между тем одна из меманских[56] фирм, находившаяся в Порбандаре, обратилась к моему брату с такого рода предложением: «У нас есть дело в Южной Африке. Мы крупное предприятие. В настоящее время мы ведем процесс в южноафриканском суде, добиваясь возмещения сорока тысяч фунтов. Тяжба продолжается уже очень долго. Мы нанимаем лучших вакилов и адвокатов. Если бы вы отправили своего брата туда, это принесло бы пользу нам и ему. Он смог бы передавать суть дела нашему юрисконсульту гораздо лучше, чем это удается нам самим, а также побывать в новой стране и завести там полезные связи».

Брат обсудил это дело со мной. У меня не сложилось ясного понимания своей задачи. Буду ли я только консультантом или выступлю в суде? Впрочем, предложение показалось мне привлекательным.

Брат представил меня ныне покойному шету Абдулле Кариму Джхавери, партнеру фирмы «Дада Абдулла и Кº», о которой шла речь выше.

— Работа не трудная, — заверил меня шет. — Мы поддерживаем дружеские отношения с влиятельными европейцами, с которыми и у вас будет возможность познакомиться. Вы сможете стать полезным для нас человеком. Бо́льшая часть нашей корреспонденции ведется на английском языке, и здесь нам тоже будет необходима ваша помощь. Разумеется, вы станете нашим гостем в Южной Африке, а следовательно, не понесете никаких расходов.

— На какой срок вы нанимаете меня и каков размер жалованья? — спросил я.

— Не более чем на год. Мы оплатим вам проезд туда и обратно первым классом, а жалованье составит сто пять фунтов, хотя жить вы будете на всем готовом.

Это едва ли означало, что меня принимают в качестве адвоката. Скорее мне предстояло стать простым служащим. Однако я хотел на время покинуть Индию. Меня привлекала еще и возможность увидеть незнакомую страну и приобрести новый опыт. Кроме того, я смог бы посылать сто пять фунтов брату, чтобы помочь ему покрывать расходы. Я без колебаний принял предложение и стал готовиться к путешествию в Южную Африку.