Когда инструменты прибыли, Фримен и его партнер, хирург по имени Джеймс Уотт, начали практиковаться на мозгах трупов из морга Георг Вашингтонской больницы. Уотт был удивлен тем, что человеческий мозг имел консистенцию “мягкого масла” под ножом. Вскоре после этого Фримен провел свою первую лейкотомию. Он и Уотт просверлили шесть отверстий в выбритой голове 63-летней женщины из Канзаса, страдающей от бессонницы и истерических припадков. Фримен и Уотт использовали инструмент для вырезания ядра, чтобы разорвать связи между телом ее мозга и его лобными долями. Последнее, что сказала пациентка перед тем, как наступил наркоз, было: “Кто этот человек? Что он собирается со мной сделать? Скажите ему, чтобы ушел. О, я не хочу его видеть”. Затем она закричала и потеряла сознание.
Врачи заявили, что операция прошла успешно. Пациентка прожила еще только пять лет, но Фримен сказал, что это были самые счастливые годы ее жизни.
За следующие шесть недель они провели еще пять операций. После первой или второй Фримен предложил изменить название процедуры с лейкотомии на лоботомию. Через месяц Фримен представил свои результаты на конференции психиатров в Балтиморе. У всех его пациентов, сказал Фримен своей аудитории, были “беспокойство, страх, тревога, бессонница и нервное напряжение”. Теперь пациенты стали “более спокойными, довольными и им было легче ухаживать за ними их родственниками”.
Фримен не сообщил своей аудитории, что его первая пациентка, женщина из Канзаса, была в коме на протяжении недели после операции. Неделю спустя она не могла говорить, а еще через неделю не могла произнести свое имя. Через месяц она смогла назвать дни недели. Фримен заявил, что все ее “симптомы” исчезли. Она не была истеричной или напуганной. Он сказал, что она с нетерпением ждала возвращения домой.
Позже, когда его спросили о пациентах, мозг которых, казалось, был поврежден в результате операции, Фримен выразил оптимистичную точку зрения: “Возможно, будет показано, что психически больной пациент может думать яснее и конструктивнее с меньшим количеством работающего мозга”.
Фримен начал, с первой операции, не совсем откровенно говорить о своих пациентах. Он продолжал это делать на протяжении всей своей карьеры. Он часто навещал пациентов после операций и объявлял их “излеченными” или “улучшившимися”, потому что их худшие симптомы исчезли. Но он делал эти визиты через четыре или пять дней после операции, когда они были еще едва при сознании. У многих из них впоследствии возвращались тревога, истерия или депрессия, но Фримен об этом не знал или не упоминал об этом в своих опубликованных статьях или докладах на медицинских конференциях.
Вдохновленные результатами операции над женщиной из Канзаса, Фримен и Уотт провели множество других префронтальных лоботомий. В тот ранний период, статистика Фримена показывала, что из его первых 623 операций 52 % пациентов получили “хорошие” результаты, 32 % получили “средние” результаты, а 13 % получили “плохие” результаты. Оставшиеся 3 % умерли, но они не были включены в категорию “плохих” результатов. Позже Фримен приблизился к правде, когда признал, что его показатель смертности составлял почти 15 %.
Операции иногда проходили неудачно. Один полицейский из Вашингтона, окровавленный после лоботомии, стал растением. Лейкотомы отламывались в головах пациентов. Один пациент умер на операционном столе, когда Фримен остановился в середине операции, чтобы сделать фотографию.
Это была часть рутины Фримена. Он всегда останавливался дважды в середине процедуры, чтобы сделать свои фотографии. Он останавливался один раз после проведения электрошока, чтобы сделать фото “до”. Затем он останавливался в середине самой лоботомии, чтобы сделать фото “вовремя”. Иногда он делал и фото “после”.
Позднее в своей карьере, после того как еще один пациент умер во время фотосессии, Фримен начал просить ассистента удерживать лейкотомы для фотографии “вовремя” или сам держал их, а кто-то другой делал снимок. Но он никогда не переставал документировать процедуру таким образом.
Многие пациенты Фримена были настолько повреждены хирургией, что им приходилось заново учиться есть и пользоваться туалетом. Некоторые так и не восстановились. Одной из самых известных пациенток Фримена была Розмари Кеннеди, сестра будущего президента Джона Ф. Кеннеди. Розмари родилась с небольшим умственным отставанием, но жила почти нормальной жизнью, пока ей не исполнилось 23 года. Затем Фримен взялся за нее. Он провел префронтальную лоботомию в 1941 году. Розмари оказалась в психиатрической больнице в Висконсине, где прожила до своей смерти более шестидесяти лет спустя.
Еще одним известным пациентом с лоботомией, но не одним из пациентов Фримена, была актриса Фрэнсис Фармер. Она была проблемной женщиной, но великим талантом и красавицей, когда ее госпитализировали в штате Вашингтон из-за шизофрении. Она больше никогда не снималась.
И возможно, она никогда и не проходила лоботомию. Фильм о ее жизни, “Фрэнсис”, основанный на книге о ее жизни, говорил, что она это сделала. Но я читал, что ее биограф признался, что он вымыслил многие части ее жизни. Нет записей о том, что она проходила лоботомию во время своего пребывания в качестве пациента в психиатрической больнице.
Забавно, что во время всех этих операций никто на самом деле не знал, почему лоботомии были успешными. Они знали только то, что по какой-то причине прерывание потока энергии в мозге, казалось, прерывало развитие тревоги или депрессии. Они не знали, почему. И они не знали, почему это работало у некоторых пациентов, а у других нет.
В попытке узнать больше о том, что происходит во время лоботомии, Фримен стал проводить операции при том, что пациент был в сознании и находился под местным обезболиванием. Во время одной из таких процедур, Фримен спросил пациента, что проходит у него в голове, пока он разрезает его мозговую ткань. ««Нож»», — сказал пациент. Фримен с удовольствием рассказывал эту историю на протяжении многих лет.
Многие в медицинском сообществе не были убеждены, что Фримен и Уотт двигались в правильном направлении. Когда Фримен попросил разрешения на проведение лоботомий у Уильяма Уайта, суперинтенданта больницы Святой Елизаветы в Вашингтоне, тот сказал: “Пройдет чертовски много времени, прежде чем я позволю вам оперировать хоть одного из моих пациентов.”
У Уайта было несколько возражений. Одно из них заключалось в том, что пациенты с психическими расстройствами часто не были способны согласиться на операцию. Они не понимали, на что соглашались. А родственники, которые могли согласиться на операцию от их имени, не всегда действовали в интересах пациентов. “Эти больные люди доставляют им много проблем”, - сказал Уайт Фримену. “Где-то в глубине души… родственники не редко желают смерти пациентов в больницах.”
Другой коллега возразил, когда Фримен представил доклад о своих первых операциях: «Это не операция, а уродование». Он указал на то, что многие великие мужчины и женщины истории страдали от депрессии, но тем не менее внесли огромный вклад в науку и искусство. Он спросил Фримена: «Что останется от музыканта или художника, когда будет уродована лобная доля?»
Фримен получал смешанные отзывы от медицинского сообщества, но всегда впечатлял СМИ. Он был настоящим шоуменом и привлекал прессу. За день или два до выступления на медицинском конгрессе он часто звонил репортерам и спрашивал их: «Хотите увидеть, как создается история?» Его партнер Уотт жаловался, что Фримен похож на «кричащего хвастуна на ярмарке». На площадке медицинского конгресса Фримен устраивал стенд и использовал щелчок для привлечения толпы. Затем он начинал говорить о лоботомии, как о каком-то модном новом кухонном приборе.
Он даже приглашал репортеров на лоботомии и хвастал перед ними во время операций. Один раз, чтобы продемонстрировать простоту процедуры, он заменил стандартный операционный молоток деревянным столярным молотком. Иногда он проводил одновременную двуручную лоботомию, разрезая обе доли одновременно с размахом — так же, как он впечатлял своих студентов, используя обе руки для письма на доске одновременно.